Битва за рынок ИКТ-инфраструктуры в России: смогут ли отечественные производители переломить ситуацию?

В феврале индустриальный директор радиоэлектронного кластера «Ростеха» Сергей Сахненко сообщил, что доля зарубежного оборудования в объеме закупок госкомпаний составляет 95%:

Только 5% по самым оптимистичным оценкам приходится на отечественную высокотехнологичную продукцию. То есть государственные средства в больших объемах фактически расходуются на поддержку зарубежных товаропроизводителей. Государственные средства уходят за рубеж, при этом страна теряет налоги, рабочие места, дополнительные возможности для развития своей промышленности.

Во многом такому положению дел способствовало изменение классического рыночного механизма локализации зарубежной продукции под влиянием санкционных мероприятий в отношении России, развернувшихся после 2014 г. Годы «жизни под санкциями» позволили увидеть всю глубину проблемы, но переломить ситуацию по ряду причин до сих пор не удалось.

Локализация: как это по-русски?

Санкции правительства США резко сузили возможности многих американских компаний, давно занявших прочные позиции на ИКТ-рынке РФ. Вендоры по-разному реагируют на изменение условий своей работы на локальном рынке.

Показательна история Cisco. Пик ее авторитетности в вопросах высокотехнологичного развития всея России пришелся на 2010 г. Тогда в рамках долгосрочных договоренностей, достигнутых во время встречи в Кремниевой долине гендиректора Cisco Джона Чемберса с тогдашним президентом РФ Дмитрием Медведевым, Cisco «взяла на себя твердое обязательство» инвестировать в развитие хайтек-бизнеса в России $1 млрд. Подразумевалось, в первую очередь, финансирование производственных площадок для продукции Cisco и проектов продвижения, в частности, «Сколково».Витрина данных НОТА ВИЗОР для налогового мониторинга

Локальное производство оборудования Cisco в России началось весной 2011 г. с аппаратных VPN-модулей, разработанных компанией «С-Терра СиЭсПи». Первыми устройствами, производимыми Cisco в России, стали модули NME-RVPN, обеспечивающие формирование виртуальных частных сетей с поддержкой российских криптографических алгоритмов. Они прошли сертификацию в ФСБ России как системы криптографической защиты информации классов КС1, КС2, КС3. В качестве разработчика программного обеспечения и заявителя у регуляторов выступала компания «С-Терра СиЭсПи».

Тогда же в Зеленограде на базе «ПК Альтоника», OEM-партнера Cisco, было открыто производство основных электронных узлов для оборудования вендора. Эти модули предназначались для установки, например, в маршрутизаторы Cisco 2911R с интегрированными сетевыми сервисами. Выпуск этих маршрутизаторов, которые в то время лидировали по объему поставок в России, начался в 2012 г. в Твери на производственных линиях компании Jabil-Russia, которая является глобальным контрактным сборщиком оборудования Cisco.

Таким образом, в 2012 г. Cisco стала одной из наиболее продвинутых среди глобальных ИКТ-вендоров, работающих в России, обеспечив глубокий уровень локализации производства: монтаж печатных плат, финишная сборка, тестирование производимого оборудования.

Летом 2014 г. Cisco заключила соглашение с Экспериментальным заводом научного приборостроения со специальным конструкторским бюро Российской академии наук (ФГУП ЭЗАН), предполагающее производство IP-телефонов, комплексы инженерно-технических средств охраны и решения для обеспечения безопасности работников горнодобывающей отрасли, на производственных площадях ФГУП ЭЗАН. Соглашение предполагало, что все оборудование будет выпускаться под уникальным локальным брендом, а права на производимую продукцию после подписания соответствующего контракта перейдут к ФГУП ЭЗАН.

Однако ситуация изменилась, когда наступил период санкций. Проект совместного производства с ФГУП ЭЗАН производства был остановлен. Cisco закрыла все свои проекты российских производств на базе российских партнеров, оставив только производственную площадку глобального контрактного сборщика Jabil-Russia в Твери. «ПК-Альтоника» с 2015 г. вкладывает усилия в развитие своей производственной площадки Altonika-EMS SIA, расположенной г. Даугавпилс (Латвия), предоставляя услуги контрактного производства электроники в Евросоюзе. А на рынке поговаривают, что некоторые зарубежные компании всерьез рассматривают сокращение своего присутствия в России, в частности, из-за последних изменений в требованиях ФСТЭК к сертификации зарубежной продукции.

Очевидно, что особенно чувствительным это требование стало для зарубежных компаний, работающих в сегменте информационно безопасности. По информации нескольких экспертов рынка ИБ, с которыми пообщался TAdviser, это привело к тому, что в 2020 году свою деятельность в России начинает сворачивать один из известных зарубежных игроков в этой области.

Вячеслав Савлюк, замдиректора «ИТ-экспертиза», поясняет, что российский рынок для них нередко гораздо меньше американского, который может занимать до 80% их глобальных продаж. И если на обоих рынках ужесточаются требования к зарубежным поставщикам, вендорам приходится серьезно думать.

Так, в России для них имеет значение приказ ФСТЭК, который указывает, что в качестве мер защиты объектов критической информационной инфраструктуры (КИИ) требуется применение только сертифицированного ФСТЭК оборудования, причем, сертификация подразумевает проверку исходного кода методами статического и динамического анализа. А для бизнеса в США важен запрет со стороны правительства этой страны использовать в госструктурах оборудование, которое подвергалось анализу в других странах, особенно, в лабораториях вероятного противника.

Получается, что оборудование, сертифицированное в ФСТЭК России, госструктуры США перестанут покупать. Очевидно, что у такой компании пропадает интерес продолжать работу на нашем рынке, поясняет Савлюк.

Действительно, ей проще смириться с «заморозкой» бизнеса в России, чем потерять гораздо более «вкусный» рынок госструктур США.

Производители серверов и СХД смотрят на ситуацию с большей долей оптимизма, хотя и осторожно. Только корпорация IBM согласилась прокомментировать детали своей стратегии локализации в России.

IBM: локализация

Евгений Максимов, руководитель направления по развитию бизнеса по передаче и локализации технологий IBM в России и СНГ, рассказывает, что компания в глобальном масштабе использует направление ОЕМ для предоставления гибких возможностей местным заказчикам, адаптации продукции к местным регуляторным требованиям, создания новой продукции на основе технологий IBM.

IBM в России не имеет бизнес-партнеров в области локализации. Взаимодействие идет с производителями собственной продукции. Они отвечают за всю полноту вопросов, связанных с продвижением собственных систем на российский рынок под своей торговой маркой и на своих условиях. IBM активно сотрудничает с такими ОЕМ-клиентами для передачи необходимых технологических знаний и практического опыта, рассказывает Евгений Максимов.

Для такого партнерства IBM совместно с заинтересованными участниками создала и развивала OpenPower Foundation, в центре которой – открытый доступ к технологиям микропроцессорной RISC-архитектуры вендора.

Консорциум OpenPower (OpenPower Consortium), образованный в 2013 году, предоставляет его участникам возможность задействовать программно-аппаратные средства Power, отвечающие за управление базовыми функциями чипа, и дает партнерам-разработчикам возможность создания собственных конфигураций серверного оборудования для различных уровней вычислительной нагрузки.

Консорциум OpenPOWER – это единый подход для компаний всего мира, участники которого, в том числе OEM-клиенты, получают возможность использования процессоров и архитектуры Power для развития своих технологий с их использованием, отмечает Евгений Максимов.

В августе прошлого года альянс OpenPower Foundation перешел под эгиду Linux Foundation, благодаря чему появилась независимая площадка для дальнейшего совместного развития архитектуры без привязки к конкретному производителю. Сегодня спектр продукции российских OEM-клиентов IBM включает СХД и высокопроизводительные серверы, которые они выпускают и продают под собственными марками.

Мы рады, что работа IBM с OEM-клиентами в России увенчалась созданием действительно уникальных продуктов, разработанных для местного рынка, подчеркивает представитель IBM.

В первую очередь, речь идет о компании Yadro. Она стала первым российским OEM-клиентом IBM, который в 2016 г. получил сертификацию на компонентную сборку под собственным брендом серверов на базе процессоров Power. Кроме того, компания Yadro занимается производством систем хранения данных. Сборка включает полный цикл от установки критически важных компонентов в чистом модуле, активации процессоров и памяти, до комплексного тестирования, установки локализованного ПО и проверки электрической безопасности.

Полагаю, что эта стратегия IBM не была связана с повышением интереса в России к локальной продукции. Скорее, она была направлена на расширение продуктовой линейки продаж за счет процессоров OpenPower, но, как оказалось, отлично вписалась в российскую действительность. В данном случае корпорация IBM стала продавать процессоры в недоступные из-за политики импортозамещения сегменты рынка систем хранения данных, а это лучше, чем ничего, замечает Максим Копосов, генеральный директор «Промобит» (группа компаний Bitblaze).

Надо сказать, что мнения экспертов из конкурирующих российских компаний существенно разошлись по поводу, насколько далеко могут продвинуться разработки участников сообщества относительно уровня самого вендора, стоявшего у истоков сообщества. Очевидно, что компании, взявшие за основу другой процессор, указывают, что продукты сообщества не смогут по-настоящему конкурировать с оригинальными системами хранения данных IBM ввиду отличий в уровне зрелости продуктов, ибо никто из зарубежных производителей не будет себе создавать конкурента.

Владимир Степанов, президент компании «Аквариус», отмечает:

Каждый зарубежный вендор выбирает свою стратегию локализации оборудования. И задачи по локализации также могут быть разными. Но в целом можно выделить две тактики поведения: реакция на наличие ограничений со стороны регулирующих организаций (в том числе таможенных) и второй вариант – поиск новых способов занятия привлекательного рынка,

Не надо путать локализацию с трансфером технологий

Классически локализация производства представляет собой перенос некоторых производственных операций ближе к рынку сбыта продукции по экономическим, логистическим или политическим причинам без передачи в страну прав на интеллектуальную собственность. Как правило, правообладатель – это глобальная компания, которая может переносить в страну операции с минимальной добавленной стоимостью, максимизируя собственную прибыль.

Иными словами, локализация – это не про передачу технологий, а всего лишь про про расширение продаж на локальном рынке.

Локализация производства продукции в России для нас дает возможность создавать рабочие места, а для иностранных компаний быть ближе к потребителю их продукции, как логистически, так и в плане кастомизации под требования местного рынка. В реальности все иностранные производители продвигают готовую продукцию, производимую на своих же заводах за рубежом, как и обычно, с теми лишь исключениями, что на корпус «наклеивается» логотип партнера (whitebox), и продукция в разобранном виде доставляется в РФ, где идет ее сборка. Достаточно сложно такую «отверточную сборку» приравнивать к какому-либо трансферу технологий, комментирует Василий Шпак, директор департамента радиоэлектронной промышленности Минпромторга России.

При этом, добавляет Шпак, возможны риски для государства: локализация может стать только маркетинговым термином. Дело в том, что локализация в ИКТ имеет свою специфику: основная доля добавленной стоимости – она может достигать 80% - сосредоточена в интеллектуальной составляющей, а доля собственно производства составляет всего 8 - 10%.

Структура цены iPad

Так, на долю Китая, который является официально страной-производителем планшетов Apple iPad, и в которой реально сосредоточен весь процесс производства приходится, всего 2% стоимости популярного устройства. Основная доля - 30% - приходится на владельца прав на интеллектуальную продукцию, 31% - на комплектующие. Аналогично, например, для инфраструктурного оборудования сетей 4G, говорят специалисты Мытищинского НИИ радиоизмерительных приборов (МНИИРИП), до 80% в структуре цены приходится на специальное ПО, а на долю собственного производства приходятся единицы процентов.

Иными словами, доля собственно производства (сборка, монтаж) не превышает 10% в структуре цены инфраструктурного телеком-оборудования. Основную долю в ней занимает интеллектуальная составляющая: программное обеспечение, специализированные СБИС, СнК (системы на кристалле), процессоры.

Это означает, что локализация такой продукции не позволяет генерировать в РФ большую долю добавленной стоимости, не дает возможности самостоятельно модернизировать и развивать технологии, а также не обеспечивает технологическую, информационную и экономическую безопасность страны. Кроме того, в интеллектуально емкой отрасли ИКТ, основные зарубежные инвестиции идут не в материальную сферу, в отличие, например, от машиностроения, а в маркетинг и продвижение зарубежного бренда на локальном рынке.

Образно говоря, отдавая рынок зарубежному вендору за право локализации, российские компании получают от всего этого единицы процентов. Это точно не путь к лидерству в высокотехнологичных областях. Локализация как перенос части технологических операций в страну, в которой вендор продает свою продукцию, обычно осуществляется по двум причинам. Либо экономическим, как было с Китаем, когда там просто был очень дешевый труд и правильная логистика. Либо политическим, когда транснациональные корпорации готовы бросить крохи «с барского плеча» местным компаниям и организациям за то, что им целиком откроют локальный рынок, комментирует Светлана Аппалонова, председатель Совета Ассоциации производителей электронной аппаратуры и приборов (АПЭАП).

Эти слова могут показаться резкими, но они отражают суть реальных процессов.

Совершенно очевидно, что иностранные производители никак «не расположены» делиться интеллектуальной собственностью. Более того, им запрещено это делать в рамках санкционной политики США, поэтому многие компании, которые, может, и готовы были бы усилить интеграцию, не могут этого сделать. Кроме того, доминирующее положение иностранных производителей на российском ИТ-рынке дает им возможность диктовать условия, отмечает Максим Копосов из «Промобит».

В результате начинает реализовывается один из потенциальных рисков локализации, о котором говорит Василий Шпак:

Импорт производства на фоне ухудшения положения российского аналога: зачастую аналоги есть, но предпочтение отдается не их развитию и продвижению, а локализации импортного. То есть развиваем импортных производителей,

Происходит это в форме известной всем истории с «переклеенными шильдиками».

«Мимикрия» под отечественное – разные варианты

При общем публичном негативном отношении к действиям по «переклейке шильдиков» они, на самом деле, выгодны разным сторонам. Зарубежный вендор, который хочет и локальный рынок сохранить, и не попасть под ограничения своего правительства, заинтересован в наличии такого российского партнера, который возьмет эти риски на себя. А зачем этому партнеру, с точки зрения максимально эффективной маржинальности, делать больше, чем требуется рынку? Если есть покупатель, который готов купить ту же вендорскую технику, но с другим логотипом, почему не предоставить ему эту возможность?

Более того, вендору «переклейка», как и любая крупноузловая сборка под российским брендом, дает сплошные плюсы.

Локализованная продукция в этих случаях не может конкурировать с оригинальной, так как и в том, и в другом случае иностранный производитель получает прибыль. Кроме того, партнерские отношения всегда включают в себя механизмы, позволяющие иностранному производителю заблокировать сделку для любого партнера, либо сделать эту сделку для данного партнера последней. Все потенциальные неприятные для иностранного производителя моменты он устранит, замечает Максим Копосов.

И самое «замечательное», что нарушения законодательства в такой ситуации нет.

Оборудование поставляется в Россию для последней операции – технологической сборки. И этой последней операцией технологической сборки является наклейка этикеток и переупаковка в новые коробки, поясняет Вячеслав Савлюк.

Но российскому рынку такая схема наносит серьезный ущерб, причем, в различных аспектах. Первый в списке – это, конечно, существенные риски безопасности.

Специалисты по ИБ, с которыми пообщался TAdviser, напоминают недавнюю историю с маршрутизаторами крупного китайского производителя телеком-оборудования: в них один из зарубежных специалистов нашел очень серьезную уязвимость – если некоторый определенный пакет команд отправить на любой маршрутизатор, он превращается в сервер удаленного доступа с конкретным паролем.

Речь идет о практически любом маршрутизаторе, содержащим чип определенного производителя. Это не просто «дыра» в ПО устрйоства, а официально сделанный бэкдор, то есть специально реализованная методика взлома для получения удаленного контроля над любым продаваемым устройством. Она дает полные права контроля над устройством, и это очень легко эксплуатируемая уязвимость. И локализация на уровне переклейки этикеток, не то, что не контролирует и не проверяет эти вещи, она означает официальный пронос такого оборудования на предприятия, подчеркивает Вячеслав Савлюк.

Вспоминается, конечно, история с насосными станциями «Газпрома», которая случилась несколько лет назад: оборудование было отключено извне через спутник. Произошло это не просто так, а потому, что компания не оплатила техподдержку, и после ряда судебных заседаний, но факт остается фактом – оборудование, которое работает буквально в чистом поле, может быть выключено, даже если у него нет доступа в Интернет.

Локализация, при которой вы как поставщик российской техники не имеете доступа к «мозгам» оборудования и не понимаете, какие «закладки» и «логические бомбы» сидят у него в «голове», крайне опасна! А ведь такое оборудование попадает и в государственные, и силовые структуры, бьет тревогу Светлана Аппалонова.

Конечно, ведущие российские производители вычислительной техники, например, «Аквариус» или Kraftway, на своих производствах уделяют особое внимание дополнительным мерам защиты оборудования от киберугроз.

Встраивание дополнительных средств защиты, проведение специальных исследований и проверок оборудования позволяет обеспечить защищенность систем в соответствии с государственными стандартами, вплоть до уровня государственной тайны, отмечает Владимир Степанов, президент «Аквариус».

Однако есть большое количество поставщиков, которые зарабатывают исключительно на крупноузловой сборке финальной продукции из вендорских компонент, приобретенных у дистрибуторов. Дело в том, что производство серверов стандартной архитектуры стало, действительно, стандартным процессом.

На самом деле серверное оборудование - это очень консервативный рынок, - Меняются процессоры, обвязка, а сама база, серверная платформа остается практически неизменной. У любого вендора, кого ни возьми, хоть стандартный сервер Supermicro, хоть стандартный сервер Dell, - в базовой конфигурации они ничем не отличаются, поясняет Борис Иванов, вице-президент по развитию компании «Рикор».

Это свойство доступности сборочного бизнеса порождает ряд негативных последствий. Один из самых существенных - перекос структуры рынка в сторону, не способствующую развитию отечественных разработчиков и собственных технологий производителей.

В условиях, когда базовый функционал у американских и китайских производителей одинаков, дешевле не покупать компоненты для более дорогой «белой» сборки, а заказать конструкторскую документацию в Китае, а также производство нужной партии техники, если своей производственной базы нет. Павел Мацкевич, генеральный директор компании USN Computers (Юсн-Компьютерс ), рассказывает детали самой распространенной сегодня схемы работы «отечественного» производителя серверов:

За основу берется существующая документация. В ней символически изменяется какой-нибудь элемент. Да, мы произвели минимальную символическую доработку, но юридически это новое изделие. Затем по этой конструкторской документации заказываем производство партии в Китае. С юридической точки зрения, это будет наше собственное оборудование, просто его произвели в Китае, но по нашей документации. А когда мы поставим сверху штампик российского завода-изготовителя, это будет однозначно российская продукция. Вот и все. Элементная база – западная, штамп – российский. И всем требованиям реестра отечественной продукции отвечает.

С ним согласен Борис Иванов:

Российские компании закупают в Китае конструкторскую документацию, а потом пытаются произвести продукцию здесь в России маленькими партиями, потому что серийное производство мало у кого есть. Либо заказывают производство за рубежом и получают готовое оборудование. Но произведенное таким образом компьютерное «железо» не становится полностью отечественным.

Действительно, если в плату нужно внести изменения, приходится вновь обращаться к китайским разработчикам конструкторской документации. Изменить что-либо в системном ПО владелец такого оборудования тоже не может, поскольку у него нет исходных кодов, он получает только готовый файл для прошивки. А что на самом деле там напрограммировали китайские инженеры, никому, кроме них самих, неведомо.

Получается, что, какой вариант ни возьми – «переклейка шильдиков» или заказ китайской документации, российский рынок получает проблемы ИБ и развивает бизнес либо глобальных вендоров, либо китайских компаний, а сам же стагнирует на уровне отверточной сборки.

Рынок российской вычтехники для госинформатизации: оттенки серого

К сожалению, речь идет именно о стагнации рынка российского вычтеха в массовом корпоративном сегменте, констатируют эксперты. На практике все сводится к задаче попасть в реестр промышленной продукции Минпромторга в соответствии с требованиями постановления правительства (ПП) РФ №719, что позволяет сделать описанная выше процедура. В результате складывается парадоксальная ситуация: параллельно с государственным регулированием по 44-ФЗ и 223-ФЗ процветает «мимикрия под отечественное», при которой предпочтение отдается зарубежному оборудованию но с логотипом российской фирмы, которая в данном случае выполняет роль бизнес-посредника, а никак не разработчика передовых отечественных ИКТ-решений.

Почему это происходит? Потому что на нынешнем российском рынке госинформатизации (включая компании с госучастием) есть два крупнейших «центра силы»: крупные заказчики с госучастием и дистрибуторы, которые доставляют в РФ комплектующие для сборки.

По сути, наши производственные компании ориентированы именно на крупные заказы и в результате конкурируют друг с другом не в части совершенства техники и поддержки, а в степени влияния на конечного клиента с целью получения заказа. Такая ситуация неминуемо порождает факты сговора поставщиков с крупными клиентами при подготовке конкурса, а также появление прослойки компаний, которые тем или иным образом паразитируют на конкурсных процедурах, двигая результаты в заданную сторону. Одни выполняют роль, так называемых, тендерных троллей, и принимают участие в торгах с целью сорвать конкурс, задача других – сбить цену, третьи просто кормятся с перепродажи выигранного заказа реальному производителю-сборщику по более низким ценам. Прозрачной системы каналов продаж в этом случае просто не существует – их заменяет серое «облако» посредников.

А нашему отечественному производителю, если он представляет собой настоящую производственную компанию, приходится гораздо труднее, чем посреднику, не обремененному задачей загрузки конвейерных линий и своевременной выплаты заработной платы сотрудникам. Зачастую ему даже приходится отказываться от участия в конкурсе. Павел Мацкевич рассказывает о подробностях нынешних конкурсов по 44-ФЗ и 223-ФЗ:

Во-первых, отсрочки платежей – 30-60 дней. Во-вторых, я должен внести обеспечение, которое будет оставаться на протяжении гарантийного срока. То есть вся моя прибыль и даже чуть больше останется у государства, а я на что работать буду? Эти конкурсы для меня вообще недоступны! Но они доступны для крупных посредников.

Еще один барьер для не самых крупных компаний – корпоративные сертификации, которые практически невозможно преодолеть не по техническим, а финансовым параметрам. К тому же по-прежнему актуальна давняя проблема закупок для госнужд – торги на понижение.

Мы нередко участвуем в торгах, и когда я вижу, что цена уходит ниже той, что может предложить реальный настоящий производитель, я не понимаю, что происходит: невозможно обеспечить поставку техники по тем параметрам, которые заданы заказчиком, и по той цене, которую задал победитель конкурса, удивляется Павел Мацкевич.

Это означает только одно - снижение качества: заказчик получает формально выполненные требования, вот только результат плачевный.

Вообще производство – это всегда наиболее тяжелая, рискованная деятельность в области ИКТ. Но настоящие производители в нынешних условиях зарабатывают меньше всех, поэтому настоящих очень мало. Очень тяжело сегодня быть настоящим, резюмирует Мацкевич.

При всей нынешней поддержке со стороны государства мы не видим существенной своей доли рынка в качестве настоящего честного российского контрактного производителя серверных платформ, говорит Борис Иванов.

По его оценкам, компания сможет достичь объема выпуска не выше 50-60 тыс. единиц техники в год. Причем, это не будет следствием усиления внимания к отечественным производителям в русле информатизации, замечает вице-президент «Рикор», такую часть российского рынка удастся забрать у китайцев.

Такой рынок с существенной «серой» составляющей посредников, помимо прочего, мешает развитию настоящих сборочных производств и планированию ритмичных производственных процессов. Поскольку посредники фактически распределяют заказы в последний момент и по тем линиям, которые оказываются свободными, заводы не имеют возможности целенаправленно заниматься собственным развитием.

На территории России действует порядка трех тысяч заводиков, которые умеют паять платы. Какие-то из них умеют делать корпусные детали, какие-то способны производить пластик и т.д. Но все это, к сожалению, не на уровне серийного производства, констатирует Борис Иванов.

В результате российский рынок производителей компьютерной техники для госинформатизации приобретает причудливую структуру: серое облако разнообразных сборщиков и посредников, на фоне которого выделяются несколько отдельных корпоративных историй компаний, занимающихся разработкой передовой компьютерной техники: в России, для России и силами российских специалистов.

Островки отечественного

У китайцев есть давнее понятие «срединный путь» - так они называют совместное использование преимуществ различных подходов. Примерно так можно описать деятельность российских компаний, которые взяли курс на производство настоящей отечественной продукции.

Сегодня российские вендоры продают как модели на основе иностранной готовой продукции, так и разрабатывают решения на российских компонентах в рамках использования государственных мер поддержки. Например, «Депо Электроникс» продает NetApp и параллельно, насколько нам известно, разрабатывает сервера и СХД на микропроцессоре «Эльбрус». говорит Максим Копосов из компании «Промобит».

Выделим несколько основных типов:

• Классические крупные сборщики вычтехники с большой историей с фокусом на массовом производстве enterprise-продукции («Аквариус», «Депо»). Работают на массовом enterptise-рынке с конечными покупателями;
• Производители с историей, занявшиеся глубоким импортозамещением в узких направлениях (Kraftway). Фокус – на узконишевые направления продукции;
• Молодые компании, возникшие и развивающиеся на волне призыва государства создавать отечественное (Yadro). Работают на enterptise-рынке в нишевых сегментах. Создают уникальное оборудование.

Отдельными сегментами данного класса компаний следует считать небольших разработчиков нишевых решений («Промобит/BITBLAZE) или аффилированных с крупными бизнес-структурами («Норси-Транс»).

• Разработчики и поставщики серверных комплектующих для развития массового сегмента российской вычтехники с более глубоким импортозамещением, чем компонентная сборка («Рикор»).

«Аквариус»

Компания ориентирована, в первую очередь на государственный и корпоративный секторы. Продемонстрировала рост на волне санкций и нацзадачи импортозамещения, используя, в том числе, механизмы локализации.

Первый контракт ОЕM-производства был подписан еще в 2001 году с компанией Hewlett-Packard - один из пяти контрактов на сборку системных блоков НР в Европе. Вероятно, впервые в истории отечественного ИТ-производства была реализована интеграция производственных систем вендора и локального партнера: системы управления производством и качеством «Аквариус» с аналогичной системой завода НР во Франции (Гренобль).

В разное время на заводе выпускалась продукция Cisco, ASUS, Fujitsu Siemens Computers, ЕМС, HP и других ведущих ИТ-брендов. Для этого сотрудники «Аквариуса» проходили специальное обучение, а производственные процессы – аудит на соответствие международным стандартам качества. Локализованная продукция полностью идентична по функциональности и совместимости продукции зарубежных производителей, сертифицирована по российским стандартам и обеспечивается локальной техподдержкой на всей территории России.

Компания использовала разные варианты локализации: и производство продукции вендора на заводе «Аквариус» под его торговой маркой, и вариант, когда создавалась новая локальная марка, как например бренд НТ совместно с компанией НРЕ, и варианты, когда продукция вендора выпускалась под торговой маркой Aquarius c соответствующей доработкой.

Локализация, по мнению руководства компании,- это поэтапный процесс. Ее глубина, замена или добавление тех или иных компонентов, технологий во многом зависит от экономической целесообразности. Ее планируется углублять по мере развития собственных компетенций.

«Аквариус» имеет большой опыт разработки и производства оборудования для государственных структур, где важны не только технические характеристики оборудования, но также информационная безопасность и отсутствие в оборудовании недекларированных возможностей, в том числе на аппаратном уровне. Это возможно обеспечить только в условиях доверенного российского производства, говорят в компании.

По состоянию на 2020 год на рынке представлены планшеты, ноутбуки, моноблоки, компьютеры и серверы Aquarius, которые построены на российских материнских платах собственного производства, поддерживают отечественные ОС и СЗИ, производятся в России. На собственном заводе «Аквариус» в России осуществляет полный цикл выпуска продукции: от разработки и производства материнских плат до установки системного и прикладного ПО. Продукция соответствует требованиям Минпромторга России по импортозамещению и внесена в «Единый реестр отечественной радиоэлектронной продукции».

В конце апреля компания «Акварус» получила статус системообразующей организации - она вошла в отраслевой список Минпромторга России в категории «Радиоэлектронная промышленность».

Kraftway

Компания более 10 лет выполняет собственные разработки компонентов и узлов компьютерной техники в рамках концепции доверенной платформы. В ее основе лежит разработка схемотехнических решений и производство в России материнских плат, создание исходных кодов для BIOS материнских плат и прошивок всех микроконтроллеров, разработка специализированного ПО для сбора и обработки информации о событиях безопасности и централизованного управления пользователями и приложениями безопасности, а также систем для мониторинга и управления инфраструктурой.

В 2015 г. компания занялись проектированием электронной компонентной базы (ЭКБ).

Это был наш стратегический выбор – перейти к такому уровню локализации, и мы не ошиблись. Главные направления разработок для нас – хранение данных и безопасность данных, рассказывает Ренат Юсупов, старший вице-президент компании Kraftway.

При этом рынок хранения данных – очень тяжелый, поясняет Юсупов: он очень наукоемкий, требует больше вложений по сравнению с производством компьютеров, а опыт накапливается медленнее. В тоже время это огромный рынок: диски, контроллеры дисков и т.п. Но войти на него непросто. Производителей процессоров в мире – сотни, в России их пять. А производителей контроллеров дисков – меньше десятка во всем мире. Китай вошел в клуб этих производителей только в прошлом году. Kraftway тоже в 2019 г. выпустила свой первый контроллер памяти для SSD-дисков и представила прототип собственного твердотельного накопителя информации (ТНИ).

Микросхема контроллера памяти для SSD-дисков

Все этапы разработки микросхемы контроллера (математическая модель, алгоритмы работы, архитектура, разработка всех основных IP-блоков и интерфейсов) и реализация - от прототипа до физического дизайна - были проведены в России.

В ядре контроллера на аппаратном уровне реализованы алгоритмы криптопреобразования. Корректирующая способность помехоустойчивого кодека – 96 ошибок на 1 Кб данных. Чип поддерживает многоканальный режим работы с NAND-памятью (до 8 каналов с 8 независимыми путями записи). Максимальная скорость чтения/записи при включенном режиме шифрования - 500/600 Мб/с. Микросхема контроллера предназначена для работы с планарной SLC/MLC и 3D NAND TLC памятью компаний Micron и Toshiba. Планируется использование микросхем памяти, произведённых российской компаний GS Nanotech в технопарке г. Гусева Калининградской области из пластин с фабрик Micron и Toshiba.

Аппаратно-программная архитектура ТНИ Kraftway

Максимальная емкость твердотельного накопителя, которую поддерживает контроллер, составляет 2 ТБ. В начале 2021 г. Kraftway планирует выпустить 10 тыс. ТНИ на базе собственного контроллера в разных форм-факторах емкостью от 256 ГБ до 2 ТБ. Производство будет осуществляться на заводе Kraftway в Обнинске.

Твердотельный накопитель Kraftway в форм-факторе HHHL PCIe

В планах дизайн-центра Kraftway- разработка различных специализированных интегральных микросхем (ASIC), которые будут интегрированы в вычислительную технику собственного производства.

Компания поставила задачу – достичь паритета с зарубежными твердотельными накопителями информации по функциональности, стоимости и т.д. для того чтобы обеспечить российских производителей отечественными дисками с учетом требований по безопасности.

В конце апреля 2020 г. Kraftway получила статус системообразующей компании по отраслевому списку Минпромторга России в категории «Радиоэлектронная промышленность».

Пойдут ли по аналогичному пути углубления разработок другие компании, работающие сегодня на компьютерном рынке? Стоит ли ожидать решительных изменений в структуре отечественных производителей?

Похоже, что передела существующей структуры рынка не будет. Но на волне требования импортозамещения появятся новые быстрорастущие компании, которые умеют делать то, что нужно государству. Так что рынок может несколько поменяться, полагает Ренат Юсупов.

«Первые ласточки» компаний такого рода уже встают на крыло – «Норси-Транс», Yadro.

Yadro

Историю российской технологической компании Yadro - разработчика и производителя вычислительных систем, платформ обработки и хранения данных, можно считать образцовой с точки зрения идеи импортозамещения: она начала с компонентной сборки серверов IBM, а затем перешла к собственным разработкам. Первоначально рынок сбыта был обеспечен требованиями, так называемого, «закона Яровой».

Растущий спрос на архивную систему хранения данных Tatlin.Archive компании Yadro впервые в истории отечественного рынка СХД позволил российскому вендору стать лидером рынка. По данным IDC, СХД компании Yadro в емкостном выражении по итогам 2018 г. стали лидером в РФ с долей в 38,2%. А ее серверные продукты при этом заняли примерно треть рынка RISC-систем в России с долей 29,4% в денежном выражении. За год на российский рынок было поставлено чуть менее ста систем Vesnin, преимущественно в компании транспортной и телекоммуникационной отраслей. В 2018 г. компания запустила производство и поставку нового поколения вычислительных систем класса mid-range и high-end RISC-архитектуры.

С декабря 2018 г. Yadro начала производить механические компоненты для своих продуктов на предприятиях ГК «Ростех». Партнерство с предприятиями радиоэлектронного кластера ГК «Ростех» продолжает развиваться. Оценки объемов продукции, произведенных на предприятиях «Ростеха», - десятки тысяч печатных плат и механических изделий для своих продуктов.

По данным IDC за 2019 г. компания Yadro стала абсолютным лидером российского рынка СХД в емкостном выражении (1360 петабайт) с долей 63,92%. В денежном выражении продажи выросли почти в два раза, что позволило отечественной компании впервые войти в список лидеров, заняв второе место с долей чуть менее 20%.

По состоянию на июнь 2020-го у компании два R&D центра: в Москве и Санкт-Петербурге, собственная производственная площадка в Московской области, а затраты на исследования и разработку в 2019 г. впервые превысили 1 млрд. руб. Основные расходы пришлись на разработку серверов Yadro и СХД среднего класса Tatlin.Unified, адресованных большому сегменту рынка корпоративных СХД.

Команда Yadro разработала собственный программный стек, включая работу с данными прямо на уровне модулей ядра. Например, есть модули, которые занимаются вопросами защиты данных (data protection). Собственная технология T-RAID, как отмечает Артем Икоев, директор по технологиям компании Yadro, в целом, похожа на RAID, только гораздо более гибкая, с точки зрения пользователя: «Для больших объемов, с которыми мы работаем, например, для архивного хранения этот механизм более удобен».

Технология гибкой защиты данных T-RAID обеспечивает высокую отказоустойчивость систем Tatlin.Unified (для кодирования данных используются коды Рида-Соломона) при высокой производительности (более 200 тыс. IOPS).

ПО поддержки data flow, flow management, ПО управления, системного мониторинга, а также базовый функционал СХД: репликации, синхронизации, кластеринг и т.д, включая интерфейс пользователя - собственной разработки.

В конце 2019 г. Yadro вошла в состав акционеров компании Syntacore, отечественного разработчика микропроцессорных ядер. Syntacore – один из основателей открытого международного консорциума RISC-V Foundation. Цель сообщества – разработка и продвижение открытой микропроцессорной архитектуры RISC-V.

Следует отметить, что технологии на базе RISC-V стремительными темпами набирают популярность не только в сегментах специализированных и оптимизированных систем, где уже выпущены миллионы микропроцессоров на базе ядер RISC-V, но и за счет активного роста экосистемы в сегменте микропроцессорных технологий общего назначения. Так, в августе 2019 г. архитектура RISC-V была выбрана для реализации Европейской процессорной инициативы (European Processor Initiative – EPI) для создания микропроцессоров и акселераторов для построения европейского суперкомпьютера экза-масштаба, нового поколения систем автономного транспорта и создания линейки процессоров для облачных ЦОД с радикально улучшенными характеристиками.

Компания Syntacore является одним из лидеров экосистемы RISC-V и лицензирует микропроцессорные технологии собственной разработки на базе архитектуры RISC-V клиентам в России и за рубежом. Продукты на базе процессорных технологий компании разрабатываются по проектным нормам от 180 до 7 нм, клиентская и партнерская сеть включает компании в Европе, Азии и США.

В 2020 г. Yadro планирует существенно увеличить свою рыночную долю на рынке серверов за счет начала продаж первых моделей линейки вычислительных систем стандартной (x86) архитектуры Vegman. В 2020 году, по оценке Икоева, компания выпустила около 6 тыс. единиц продукции. В рамках группы «ИКС Холдинг» сформировался круг постоянных заказчиков, что дало возможность перевести печатный монтаж в Россию. Для этих целей вместе с «Ростехом» задействовано 5–6 заводов в разных регионах страны, которые распределяют заказ Yadro между собой. По состоянию на июнь 2020 г. инсталлируется новый конвейер под выпуск x86 оборудования для массового рынка. План на 2020 год – порядка 10 тыс. машин.

Артем Икоев рассказывает, почему на российском рынке не появляются подобные компании, как грибы после дождя, после призыва государства создавать отечественное: гораздо проще собирать технику под конкретную задачу конкретного клиента, чем создавать новые модели оборудования. Даже компаниям–потребителям ODM-продукции, например, «Яндекс» или Mail.ru легче: они заказывают производство ведущим китайским брендам, учитывая в дизайне заказных серверов конкретные особенности эксплуатации, для сокращения операционных расходов.

А нам, чтобы получить продуктовый успех, нужно очень внимательно анализировать тот конкурентный ландшафт, в котором мы находимся. Нужно понимать, что является важным для заказчика, когда они выбирают те или иные решения. Мы тесно общаемся как с рыночными аналитиками, так и со службами эксплуатации наших крупнейших заказчиков, поясняет Артем Икоев.

Целевой рынок для компании Артем Икоев описывает как enterprise-уровень, то есть уровень корпоративного заказчика, который определяется объемом инфраструктуры. Правда, таких потребителей в нашей стране не очень много: крупнейшие операторы связи («Мегафон», «Вымпелком», «Ростелеком»), практически все финансовые институты (Сбербанк, вся группа ВТБ, банк «Открытие», Газпромбанк), РЖД – примерно 60 компаний. Для того чтобы бизнес имел возможность развиваться за пределами этих десятков клиентов компания балансирует свой портфель продуктов, в частности, за счет оборудования на базе стандартной архитектуры x86.

«Рикор»

Сегодня «Рикор» выпускает порядка 5 миллионов изделий электроники в год: для автомобильной промышленности, для нефтяного сектора, финансовых структур, например, POS-терминалы компаний «Штрих», «Атол», а также корпуса, материнские платы, серверные платформы и готовые серверы.

Мы производим большое количество контрактной электроники. Плюс к этому мы уже можем производить под 100 тысяч единиц сложной вычислительной техники в год, отмечает Иванов.

В марте компания объявила, что в течение 2020 г. мощности завода увеличатся в 10 раз. Цель масштабных инвестиций — расширение номенклатуры серийно производимой продукции.

Ключевая особенность компании - в том, что она делает ставку на полностью самостоятельную разработку вычислительной техники и производство на собственных российских мощностях.

{{цитата|автор=перечисляет Борис Иванов, вице-президент «Рикор» по развитию.|Наши разработчики здесь в Москве разрабатывают всю конструкторскую документацию на платы. Платы мы тоже сами делаем полностью. Закупаем отдельные компоненты: разъемы, текстолит, микросхемы. Завод в Арзамасе производит монтаж, и на выходе мы получаем готовую плату, которая полностью разработана и произведена в России. Наши московские программисты пишут системное ПО: BIOS, BMC (ПО удаленного контроля платы). При этом мы единственный завод, который умеет это делать серийно. Системное ПО заливают на плату, и мы получаем на 100% отечественный продукт,}

По оценке представителя «Рикор», компания позиционирует себя в качестве отечественного поставщика серверных платформ класса Dell Technologies: «Мы разработчики железа и партнеры компании Intel на точно таком же уровне, как и Dell».

В качестве конкурентов компания называет Supermicro, Dell, Inspur, Chenbro Technology и т.д.

Самый близкий пример для нас – SuperMicro. В течение этого года мы догоним Supermicro по линейке продукции. У наших разработчиков в настоящее время до пяти сложных проектов одновременно в разработке. Одна команда занимается СХД, вторая команда – серверами. Причем, разработки ведутся, как на базе процессоров Intel, так и на базе «Байкалов», замечает Борис Иванов.

При этом компания ставит задачу – поддерживать стоимость конечной продукции на уровне ведущих китайских брендов.

Импортозаместить можно не все. И даже в той части, которая поддается импортозамещению, нужно видеть свой сегмент. У нас ведь завод в Арзамасе, градообразующее предприятие, и наша первая задача - загрузить производство. Конвейер – это жуткая вещь, хуже, чем мартеновская печь. Потому что проблема мартеновской печи в том, что ее трудно заново запустить в работу после остановки. А у нас тут живые люди, которым нужно кормить свои семьи. Соответственно, у нас задача – делать дешево и много, и наш сегмент – компании среднего уровня и СМБ, рассказывает Борис Иванов, вице-президент по развитию компании «Рикор».

«Рикор» продумывает планы экспансии в Европу.

Европа, конечно, точно так же покупает у китайцев, а мы ближе и самое главное – вся ответственность за продукцию – на российской компании, отмечает Борис Иванов.

«Элтекс»

Предприятие – детище новосибирского Академгородка – прошло путь превращения группы единомышленников в одно из крупнейших предприятий по разработке и производству телекоммуникационного и сетевого оборудования в СНГ и Восточной Европе. В 2011-2012 гг. компания выводит на рынок линейки Ethernet-коммутаторов уровней доступа и агрегации, станционное и абонентское оборудования GPON, TurboGEPON. В июле 2014 г. три имевшихся на тот момент производственных линии пополнились еще одной, с более мощной линией поверхностного монтажа электронных модулей. С этого года предприятие приступило к разработке линейки маршрутизаторов ядра сети, производство этого оборудования началось в 2018 г.

Это первое доверенное оборудование такого уровня, которое разработано и произведено в России, рассказывают в компании.

В феврале «Элтекс» запустил в предсерийное производство MES7048 – первые коммутаторы c интерфейсами 100GE, разработанные и произведенные в России. Оборудование предназначено для использования на сетях операторов связи в качестве устройств агрегации и в центрах обработки данных.

Терабитный коммутатор – продукт российской компании «Элтекс»

Коммутаторы MES7048 предназначены для применения в условиях, требующих от оборудования высокой надежности. Неблокируемая коммутационная матрица позволяет осуществлять корректную обработку пакетов при максимальной нагрузке, сохраняя при этом минимальные и предсказуемые задержки для всех типов трафика. Функции программного обеспечение коммутатора ориентированы на широкий круг схем применения, включая транспортные сети крупных операторов, коммутационные фабрики центров обработки данных и др.

В последний день апреля 2020 г. «Элтекс» расширил производство вторым конвейером полного цикла для крупносерийного выпуска продукции, что значительно увеличило производственную мощность предприятия.

Второй конвейер полного цикла позволил удвоить общую производительность крупносерийного производства. Теперь «Элтекс» способен изготавливать до пяти тысяч абонентских устройств или до тысячи устройств операторского уровня в сутки. В ближайших планах предприятия – запуск третьего конвейера полного цикла.

«Промобит» (Bitblaze)

Омская группа компаний Bitblaze представляет класс небольших нишевых компаний, которые выбрали непростой бизнес российского производителя. Изначально компания занималась сборкой серверов для собственных нужд. Она образовалась как spin-off проект хостинговой компании Bitblaze и начала деятельность с копирования устройств storage pod компании Backblaze, то есть высокоплотных серверов хранения на 45 или 60 жестких дисков в компактном корпусе 4U, в первую очередь, для собственных нужд.

Когда в 2013 г. был выпущен российский микропроцессор «Эльбрус 2С+», компания решила развивать собственные СХД для определенного целевого сегмента: ИТ-инфраструктуры, где требуется хранить потоковые, неструктурированные, архивные данные. Первый проект - поставка 150 СХД Bitblaze на базе «Эльбрус-4С» – был реализован для НИИ «Восход» (ГИС МИР, ГС ПВДНП).

Сегодня основной продукт компании - СХД Bitblaze Sirius 8000 на базе 8-ядерных процессоров «Эльбрус-8С», которая относится к классу распределенных горизонтально-масштабируемых систем, предоставляющих доступ по файловым, блочным и объектным протоколам.

Фактически это программно-определяемая система хранения данных, которая строится на базе сервера Bitblaze GANYMED и собственного ПО Bitblaze KFS, внесенного в Единый реестр российских программ для ЭВМ. Сама СХД проходит экспертизу ТПП для получения подтверждения российского происхождения продукции.

Структура СХД Bitblaze Sirius 8000

В компании говорят, что свойства данного технического решения актуальны для задач построения электронного архива, который является типичным источником быстрорастущих неструктурированных данных.

Мы понимали, что слабым местом микропроцессора, построенного на собственной системе команд, является ограниченный набор совместимого ПО. СХД, в отличие от универсального сервера, выполняет вполне конкретный, всегда один и тот же набор задач, потому достаточно обеспечить эффективное выполнение какого-то ограниченного объема кода. Это мы и сделали, поясняет Максим Копосов.

В числе отличительных особенностей системы – возможность построения гибридных конфигураций, когда в одном проекте часть контроллеров построена на процессорах x86, а часть - на «Эльбрусах», а также возможность плавного перехода на «Эльбрусы», увеличения и сокращения объема данных системы «на лету».

По состоянию на июнь 2020 г. «Промобит» является технологическим партнером МЦСТ и ИНЭУМ по ряду направлений:

• Разработка решений в области хранения данных (аппаратура, ПО);
• Разработка специализированных корпусов для серверов и СХД;
• Разработка специализированных серверов (аппаратура);
• Разработка специализированного ПО для СХД.

Первая поставка Bitblaze Sirius 8000 была осуществлена осенью 2019 года в Центре информационных технологий Тюменской области. Областные информатизаторы решили создать нетривиальную информационную систему - автономный электронный архив для различных департаментов правительства Тюменской области.

В последнее время «островки отечественного» продемонстрировали стремление к консолидации. Так, в начале апреля при поддержке Минпромторга России было создано АНО «Консорциум «Вычислительная техника» (АНО ВТ), призванный защищать общие интересы отечественных производителей. В консорциум вошли такие компании, как «Аквариус», Kraftway, «Депо», IRU (Деловой офис), НТ,YADRO.

Серийная отечественная продукция – в начале пути

Безусловно приветствуя дерзновение российских разработчиков сложной ИКТ-продукции, эксперты отмечают, что их количество пока еще слишком мало для того, чтобы даже закрыть все ниши корпоративного сегмента.

Что касается СХД, то можно уверенно говорить, что у российских производителей появились системы entry level, предназначенные, в основном, для файлового хранения данных. Только-только начали появляться системы хранения данных уровня mid-range. Но нет даже в зародыше СХД уровня hi-end. Пожалуй, аналогичная ситуация с серверами: entry level и mid-range – это максимум. Точно есть, куда развиваться, хотя незанятые ниши достаточно тяжелые, с точки зрения требуемых инвестиций, говорит Алексей Пархоменко, директор департамента по работе с ключевыми заказчиками компании Smart Technologies.

Правда, у российских производителей – свой взгляд на перспективность указанной ниши.

Сами разрабатывать hi-end технику мы не планируем. Это очень трудоемко, долго и еще дольше доказывать потенциальным клиентам, что российская компания производит оборудование такого класса, говорит Артем Икоев из компании Yadro.

К тому же, отмечает эксперт, заметен устойчивый тренд: сегмент hi-end оборудования сокращается: по сути, финансовые институты, включая Сбербанк и ВТБ, и РЖД (все карточные системы и грузоперевозки) - это последние приверженцы таких систем, и только потому, что у них, в целом, очень низкая технологическая волатильность. Именно поэтому в фокусе бизнес-стратегии Yadro - уровень mid-range, но ориентированный на нагрузки бизнес-приложений, критичных по отношению к интенсивности используемых данных.

Hi-end оборудование у компании есть. Но оно производится в рамках OEM-соглашения с IBM и подразумевает компонентную сборку на подмосковном заводе Yadro небольшими объемами - менее 10 штук в год.

Еще один критически важный фактор для российского оборудования – опыт практического использования, которого еще очень мало для достаточно молодых отечественных производителей. С одной стороны, отсутствие груза в виде унаследованных систем, старого кода и инсталляционной базы, которую нужно поддерживать, дает легкость, помогающую взлететь. С другой стороны, замечает Артем Икоев, компания без истории – это нонсенс для сегмента тяжелого Enterprise-оборудования, для заказчиков, ведь они привыкли к таким параметрам надежности, которые достигаются только со временем.

Даже если ты абсолютно уверен, что твой продукт - супернадежный, это крайне сложно проверить, потому что runtime, то есть наработка на отказ, на практике не реализовывалась. Если известно, что та или иная продукция никогда еще не работала в инфраструктуре заказчиков, то как можно утверждать, что она надежная, серийно выпускается и эксплуатируется? Нам в этом плане полегче: мы отгрузили уже больше двух экзабайт данных, так что наработка на отказ у нас побольше, чем у многих иностранных вендоров, говорит Артем Икоев.

Действительно, соглашаются ИТ-специалисты, информация с корпоративного сайта со сведениями о той или иной продукции может оказаться описанием характеристик прототипа, имеющегося в единственном экземпляре. Разве можно такую разработку использовать в серьезном проекте для госнужд?

Конечно, они могут быть не очень совершенными и трудно воспроизводимыми в рамках серии. Но так всегда бывает – первый продукт всегда сделать сложно. Но давайте видеть главное: формируются команды, которые заявляют о себе: мы можем! Ну, если можете, давайте! И ведь некоторые из них, действительно, смогут! уверен Ренат Юсупов.

Но что они смогут в реальности, задается вопросом Борис Иванов, если разработка-то, конечно, российская и очень продвинутая, да вот компонентная база – вся сплошь импортная?

Даже текстолит – диэлектрический материал, составляющий основу печатной платы, мы не можем произвести здесь, в России. Все микросхемы приходится заказывать в Китае. Теоретически и резисторы, и дроссели, и прочее можно купить в России. Есть предприятия, которые это производят, главным образом, для нужд оборонного комплекса, только стоимость такой российской продукции может в сотни (!) раз превышать стоимость зарубежной, сокрушается Борис Иванов.

Представитель «Рикора» надеется, что активность Минпромторга в части поддержки российской ЭКБ принесет свои плоды:

Мы поставили себе задачу – сделать так, чтобы следующие итерации наших плат выходили на отечественной элементной базе.

В целом, считает Вячеслав Савлюк, более-менее серьезные истории с появлением настоящей российской продукции у нас реализованы только в тематике, близкой к безопасности:

Они производят софт и аппаратное обеспечение, которые в обязательном порядке сертифицируются ФСТЭК. Поэтому, несмотря на то, что аппаратная сборка происходит на производствах в Китае, но под контролем российских специалистов, по своим макетам, чертежам, и последний софт именно они заливают в устройство.

Президент «Аквариус» Владимир Степанов уверен:

У локализованного оборудования степень информационной безопасности заведомо выше. А встраивание дополнительных средств защиты, проведение специальных исследований и проверок оборудования позволяет обеспечить защищенность систем в соответствии с государственными стандартами, вплоть до уровня государственной тайны. Такого рода разработки внедряются в процессе производства и включают в себя целый комплекс организационно-технических мероприятий, которые проводятся непосредственно на заводе.

При этом Наталья Буйлова, заместитель коммерческого директора по правовым вопросам компании «С-Терра СиЭсПи», замечает, что даже в области ИБ остаются серьезные проблемы для российских разработчиков:

Современные тенденции развития законодательства по импортозамещению таковы, что российские средства защиты информации (СЗИ) должны устанавливаться и работать на аппаратных платформах, внесенных в реестр российской радиоэлектронной продукции Минпромторга. Для заказчиков при этом ключевой проблемой в формировании линейки СЗИ является отсутствие в реестре высокопроизводительных серверных ЭВМ, ведь достижение высоких показателей скорости шифрования и межсетевого экранирования трафика становится возможным только за счет использования двух или четырех высокопроизводительных процессоров и сетевых адаптеров 40/100Гбит/с. Стоимость этих комплектующих сравнима со стоимостью остальной аппаратной платформы, что, в конечном итоге, влияет на оценку уровня локализации производства такой продукции, и обусловливает отказ в решении Минпромторга о российском происхождении продукции.

Конечно, некоторое время придется делать микс из российской и импортной ЭКБ. Но развитию серьезного процесса всегда присущи болезни роста. Эту «болезнь» надо преодолеть, и в итоге появится та продукция, которая так ожидается. Важно, что отечественные производители этой продукции не будут вести себя так, как зарубежные компании, которым крайне невыгодно что-то в России реально производить на уровне ЭКБ. А вот нашим, наоборот, крайне выгодно делать все в России, чтобы избавиться от технологической зависимости, соглашается Ренат Юсупов.

Максим Копосов полагает, что в случае опасений заказчика, связанных с использованием нового, незнакомого, непроверенного отечественного оборудования, переход на российское можно планировать для начала не в самых критически важных ИТ-системах, а начинать его с менее ответственных систем, где цена ошибки ниже. Или вообще на отечественном оборудовании создать дублирующую систему, оставив критически важное ПО на прежнем иностранном «железе».

Проблематика болезней роста понятна и давно известна. Ключевое слово здесь - «давно». Действительно, об импортозамещении и поддержке отечественных производителей говорят уже немало лет. Почему же маховик, запускающий мощное отечественное производство, раскручивается так медленно?

Кому не по нраву отечественное

ИКТ – зрелый рынок с высокой конкуренцией. Российским предприятиям его запросто не занять, потому что он уже занят. И никто из глобальных вендоров так просто свою долю рынка не отдаст и конкурентов не пустит. По факту российские требования покупать отечественное столкнулись с мощной глобальной машиной защиты бизнеса, выстроенной зарубежными вендорами, которая исправно перемалывает конкурентов на различных локальных рынках.

Финансовые преференции российским поставщикам – это, сам по себе, правильный ход. Но насколько эффективно они работают при столкновении с финансовой мощью глобальных лидеров, которые могут устанавливать весьма низкие пороги демпинговых цен без какого-либо негативного влияния на бизнес?

Просматриваются две силы, у которых требование перехода госсектора на отечественную ИКТ-инфраструктуру вызывает отрицательную реакцию. Первые, что ожидаемо, - это те самые зарубежные вендоры, у которых государство пытается отнять «честно нажитую» в предыдущие годы долю рынка РФ. Вторые – самые «вкусные» российские клиенты – госструктуры и компании с госучастием. Им совершенно не хочется затевать непростой проект модернизации инфраструктуры, который наверняка потребует отказа от устоявшихся бизнес-процессов и привычной техники в пользу малознакомой продукции и новых бизнес-партнеров. Понятно, что они, подобно герою из мультика «Простоквашино», твердо говорят: «Я выбираю тебя. С тобой я давно знаком, а этого кота впервые вижу».

Защита своей доли локального рынка – одна из основных задач любого глобального вендора. В Минпромторге напоминают:

Защита рынка крупными вендорами – это всегда комплекс решений. Важнейшее из них – создание продукта и его стандартизация, то есть стандарт для заказчика, закупка определенного вендора или пула вендоров. Под технические характеристики ведущих вендоров пишутся корпоративные стандарты, потом отраслевые, а часто и государственные стандарты. К данному процессу подключается сертификация, подтверждает соответствие стандартам. Все процедуры сложные, затратные по деньгам и, главное, не быстрые. Поэтому крупные вендоры поддерживают систему стандартизации и сертификации, чтобы контролировать рынок и видеть появление конкурентов.

В нашей стране, как говорят участники рынка, любой бизнес начинается с большого заказа, что обусловливает интеграцию усилий клиента и вендора в деле сопротивления отечественным производителям. О том, какой вид это может принимать, рассказывает Светлана Аппалонова из АПЭАП:

Если крупная компания не хочет покупать российское оборудование, она объявляет лот с одним большим контрактом, без аванса и с отложенным конечным платежом. Если вы международная компания с мощным финансовым ресурсом, вы легко согласитесь на эти условия. Более того, вы даже сможете демпинговать по цене, потому что есть возможность покрыть локальные убытки прибылью с других рынков. У наших компаний - ситуация диаметрально противоположная: кредиты дорогие, их тяжело получить, вечный дефицит оборотных средств. Поэтому, если даже удастся получить этот контракт, год, который придется прожить в ожидании аванса, съест всю возможную прибыль набежавшими процентами по кредитам. То есть получается, что под благовидным предлогом экономии бюджетных средств через снижение цены и длительную отсрочку платежей фактически государство убивает собственную ИКТ-отрасль.

Она уверена, что дело обстоит именно так: если в условиях нынешней геополитической ситуации будет продолжаться потворствование прежней стратегии локализации, это окончательно убьет отечественную высокотехнологичную промышленность. Вице-премьер РФ Юрий Борисов сообщил, оценивая итоги 2019 г., что предприятия «Ростеха» планировали выиграть по разным конкурсам объем работ на 100 млрд. рублей, но по факту получили заказы на 45 млрд. руб., а 55 млрд. руб. в рамках госзакупок ушли иностранным поставщикам. Основные причины таких результатов – ценовой демпинг иностранных производителей по цене и завышенные технические требования заказчиков к аппаратуре.

По оценкам Аппалоновой, сами требования подзаконных актов 44-ФЗ относительно закупок для госнужд только у отечественных производителей легко обходятся:

Заказчик сразу пишет обоснование невозможности закупки российской продукции и прикладывает его к конкурсной документации. Обоснование – формальное, из серии: «Мамой клянусь!».

Им могут служить, например, проблемы совместимости с текущим оборудованием ИКТ-инфраструктуры или дороговизна перехода на новую систему. При этом отсутствует процедура экспертизы, опротестовывания таких действий. По представлениям Аппалоновой, именно по этой причине требования публикуются в последний момент, когда конкурент увидит, что у его продукции не хватает какой-то мелочи, но времени реализовать ее уже нет.

Иногда это доходит до абсурда, например таможня закупает продукт Miсrosoft, потому что у отечественного аналога отсутствует функция маркетинговой рассылки. При этом отсутствует процедура экспертизы обоснования невозможности использовать отечественное оборудование, опротестовывания таких действий. По оценкам Аппалоновой, именно по этой причине технические требования публикуются в момент объявления тендера. Российский разработчик видит, что у его продукции не хватает какой-то мелочи, но времени реализовать ее уже нет.

А самые «прошаренные» заказчики в конкурсах по 223-ФЗ и 44-ФЗ умудряются вставлять в требуемое изделие элемент, которого ни у кого нет.

Не потому, что он нужен заказчику, он вообще никому не нужен. Но на конкурс выходит задание, в котором прописано наличие такого элемента. Естественно, мы конкурс проигрываем, потому что у нас такого элемента нет. В реальной жизни встречалось, например, требование, что в изделии должен быть «силовой блок российского производства». Что это за блок? Трансформатор? Плата? Или плата с батарейкой? Это известно лишь тому, кому предназначено победить в конкурсе, объясняет суть хитрого замысла Павел Мацкевич.

При этом ФАС рьяно отслеживает, не нарушаются ли права зарубежных вендоров при заключении контрактов. Так, в феврале ФАС запретила РЖД заключение миллиардного контракта со структурой «Ростеха» на основании того, что в конкурсной заявке был указан российский процессор «Эльбрус».

Но ведь если просто описать характеристики процессора, требованиям будут удовлетворять и зарубежные процессоры тоже. С одной стороны, декларируется поддержка отечественного. А с другой стороны, в заявке нельзя прямо написать про отечественную продукцию, удивляется Борис Иванов.

Максим Копосов отмечает, что в государственном проекте «Цифровая экономика» пока нет четкого указания на то, что ставка будет делаться, например, на российские процессоры:

Сами разработчики и производители пытаются, как могут, влиять на то, чтобы про них не забыли. Но принципы рыночной экономики в данном случае мешают, так как, вроде бы, тогда начнется навязывание рынку определенных правил игры.

Похоже, что «рыночники» до сих пор на коне – реальных крупных закупок с участием продукции на базе российских процессоров еще не было. Была попытка со стороны МВД, и она закончилась печально: серьезным судебным делом и содержанием под стражей. В феврале 2020 г. обвиняемых - основателя и гендиректора «Т-платформ» Всеволода Опанасенко и бывшего руководителя управления связи департамента информационных технологий, связи и защиты информации МВД Александра Александрова - перевели под домашний арест, их вина за год, проведенный под стражей, не доказана.

Российские участники рынка, с которыми пообщался TAdviser, полагают, что такое развитие событие стало, во-первых, следствием финансовых условий, в которых вынуждены работать отечественные ИТ-компании, обладающие интеллектуальной собственностью высокого уровня, и, во-вторых, формальной «упертости» некоторых инстанций в следовании букве нормативных документов. Этот пример показывает: рынок крупных клиентов, который в течение длительного времени, был ориентирован на зарубежную технику, вполне может оказаться «токсичным» для российских компаний.

Еще одна лазейка – закупка программно-аппаратного комплекса (ПАК). На самом деле, компании обычно нужен не сервер сам по себе, некоторое ПО, которое на нем запускается. Если закупается иностранный сервер, условно, за 1 тыс. долл., а российское ПО для него – за 5 тыс. долл., то адвалорная доля (стоимость используемых материалов иностранного происхождения в цене конечной продукции) - огромная, и он легко получает знак «Произведено в России».

Что-то подобное, рассказывают TAdviser специалисты, пытается сделать Cisco – провести внутреннее ПО коммутаторов через реестр как отдельный программный продукт. Правда, Вячеслав Савлюк удивляется:

По нашему законодательству, нужно изменить 30% ПО, чтобы оно стало другим. Однако реально переписать больше 5% невозможно.

Иными словами, ситуация с сопротивлением отечественному далеко не однозначная. У крупных компаний есть свои резоны для опасений перехода на российскую технику.

Российского не боюсь, но опасаюсь

Потенциальный объем внутреннего рынка для внедрений российской продукции достаточно велик.

Если сравнить объем рынка с оборотами компании Yadro, на нем еще много «Ядер» может поместиться. Главное, чтобы была потребность, и чтобы рынок нормально отреагировал на появление новой продукции, замечает Иван Банцов, директор департамента комплексных проектов компании Smart Technologies.

Между тем, реакция рынка – непростая вещь, даже при позитивном отношении к российскому оборудованию в целом.

Представьте себя на месте ИТ-директора, скажем, крупной нефтегазовой компании. Он отвечает за ЦОД, который управляет, в том числе, критической инфраструктурой – снимает и анализирует показания датчиков, размещенных на установках, и т.д. Он в жизни не поставит туда неизвестное оборудование! Потому что ответственность очень велика. Понятно, что он ставит в ЦОД то, что знает, как свои пять пальцев. Как с ним регулятору поступить? Нажать? Заставить переходить на отечественное? Да ему проще поменять работу с отличной строчкой в резюме, чем брать на себя такой риск, размышляет Борис Иванов.

Для заказчиков этот процесс очень тяжелый. У них уже все остальные процессы и инструменты давно заточены под технику иностранного производства: серверы, СХД и прочее. Есть успешный опыт взаимодействия с вендором и, что особенно важно, наработан опыт ИТ-службы эксплуатации, где главенствующую роль играет надежность и бесперебойность работы. В таких условиях смена производителя – это всегда тяжелое решение, потому что нет точного понимания, что там будет во время перехода и после него с надежностью и бесперебойностью работы оборудования. А переход на производителя, который новичок на рынке, без большого количества референсов, тяжелый вдвойне. Прежде всего, заказчика беспокоит вопрос, как будет на новом оборудовании работать ПО, как системное, так и прикладное, поддерживает мнение коллег Алексей Пархоменко.

Вот что рассказывает Александр Голенев, начальник отдела развития и обслуживания ИТ-инфраструктуры компании «ТрансКонтейнер»:

Ядро сети во внутреннем ЦОДе на базе оборудования Cisco было создано еще в 2010 г., и с тех пор кардинально не менялось, осуществлялась только регулярная модернизация. На момент последней модернизации, которая прошла в 2018 г., на отечественном рынке вообще не было ничего, что можно было бы рассматривать в качестве кандидата на импортозамещение. Центральный коммутатор, поддерживающий приблизительно 500 серверов, 20 СХД, около 3,5 тыс. пользователей и плюс очень высокие требования к гарантированным характеристикам ИТ-систем. Если в части серверов импортозамещение можно пытаться реализовать, то отечественных коммутаторов и маршрутизаторов нужного уровня вообще нет.

В 2019 г. на уровне РЖД была принята концепция использования отечественного оборудования, но на дочерние зависимые общества она не распространяется.

Для нас наиболее эффективная стратегия развития ИТ-систем – переход на облачные сервисы. Компания уходит от закупок того или иного оборудования на закупки облачных услуг. В частности, заказываем у «Ростелекома» виртуальные сервера и виртуальные СХД. Вникать в подробности, какое именно оборудование использует «Ростелеком», нам нет необходимости. Тем более, что мы не делаем ставку на одного облачного поставщика. Сегодня услуги «Виртуальный ЦОД» предоставляет немало серьезных поставщиков, мы осуществляем закупку сервисных услуг на конкурсной основе. Техническая поддержка - немаловажная часть эксплуатации импортного оборудования - осуществляется вендорами на высоком уровне, это особенно важно для критически важных бизнес-процессов, говорит Александр Голенев.

Светлана Аппалонова считает такое положение вещей яркой характеристикой текущего момента:

Госзакупки – это 44-ФЗ. Но само государство сети связи и ЦОДы не строит. Оно закупает услугу связи у оператора, в частности, у «Ростелекома», и уже он закупает оборудование и ставит себе на баланс. В случае «Ростелекома» это уже будет 223-ФЗ. А если это не «Ростелеком», а другой облачный провайдер, у которого в структуре собственности нет государства, то он вообще не попадает под регулирование ни 44-ФЗ, ни 223-ФЗ. И все оборудование, которое закупается в больших масштабах, например, для устранения социального неравенства, закупается вовсе не по 44-ФЗ. Все бюджетные деньги, расходуемые в соответствии с 44-ФЗ, в основном, уходят в услуги.

В чем принципиальная разница между 44-ФЗ и 223-ФЗ в рамках рассматриваемой ситуации? Для компаний с госучастием (ФЗ-223) действуют правила ВТО, преференции для российской продукции и запрет иностранного могут объявляться только для госзакупок (44-ФЗ), объясняет эксперт.

В этой связи мы не можем для компаний с госучастием напрямую прописывать преференции. Можно написать преференции российскому хоть 15%, хоть 30%, да хоть 130%, они работать не будут! В ФЗ-223 и подзаконных актах к нему, действительно, прописаны преференции российскому оборудованию, но с оговорками, что не должны нарушаться международные обязательства, взятые на себя РФ. А это значит, что, согласно статье III часть II пункты 4, 8а ГАТТ 1994, преференций российскому быть не может. Можно применять директивы, но здесь обычный вариант: представитель государства в совете директоров дает установку покупать российское, а ему приводят тысячу причин, почему купить это не представляется возможным, рассказывает далее Аппалонова.

Наиболее популярные причины – несовместимость нового оборудования с существующей инфраструктурой и слишком сложный и дорогой проект перехода крупной компании на отечественное оборудование.

Большей частью речь идет именно о модернизации, расширении инфраструктуры. Это очень серьезно осложняет ситуацию: если в вашей инфраструктуре большое количество техники одного производителя, оптимальнее развиваться в рамках продукции этого вендора. А иногда по-другому вообще нельзя, если, например, ключевые технологии обеспечиваются только этим производителем. Поменять все только ради продекларированной идеи? Сомнительно. Банально дорого. Скажем, никто не будет переводить банковскую систему на отечественного производителя только для того, чтобы объявить, что мы импортозаместились. Просто приказать – это не самая оптимальная стратегия, подчеркивает Иван Банцов.

А как доказать потенциальному рынку, что российское оборудование вполне работоспособно?

Ответ простой – время. Заказчик должен поставить устройство в свою лабораторию и погонять его в разных режимах некоторое время. Нужно время, чтобы убедиться – новый продукт работает без сбоев, полагает Борис Иванов.

Максим Копосов уверен, что проблема еще сложнее: проекты миграции удаются тогда, когда параллельно с переходом на отечественное оборудование перепроектируется сама информационная система, в том числе переписывается ПО, потому что оно, как правило, создавалось с учетом специфики конкретного оборудования. Вот что он чаще всего слышит от потенциальных заказчиков:

Нам нужно, чтобы на ваших серверах на «Эльбрусе» работало ПО VMWare, Windows Server и Oracle. Мы служба эксплуатации, и у нас есть бюджет на модернизацию железа, а не на переписывание ПО под OpenStack, Linux и Postgres, да еще на переобучение сотрудников – на это у нас нет ни бюджета, ни полномочий, ни кадров, рассуждает Максим Копосов.

По мнению главы «Промобит», в проекты импортозамещения российским производителям железа нужно входить на ранних стадиях, когда только проектируется архитектура решения, стартуют соответствующие НИОКР.

Когда конкурс на закупку уже объявлен и написан с ориентацией на зарубежное оборудование или ПО, выиграть его с российской продукцией можно крайне редко, какие преференции («+15%», «третий лишний») ни придумай, говорит Максим Копосов.

С программным обеспечением возникают свои специфические проблемы.

Допустим, ИТ-интегратор создает системную ИТ-архитектуру по «индивидуальному эскизу» заказчика: использует в качестве базы открытое программное обеспечение (open source, СПО) и создает на этой основе уникальный продукт. Подобный проект выполняется, например, нашей компанией в интересах банка «Зенит». Причем, в нем важны не только связующие цепочки между отдельными готовыми модулями, но и сама методология подхода к решению задачи, которую мы намерены тиражировать в дальнейшем, рассказывает Алексей Пархоменко.

Каким образом можно внести именно методические наработки в продуктовый реестр?- задает вопрос эксперт.

Иными словами, отечественная продукция – это не только про разработку и сбыт, но еще и про миграцию с зарубежных решений и про продвижение отечественной продукции. А это уже не просто пиар, что само по себе также требует усилий и денег, а, в первую очередь, тщательное тестирование решений в условиях, максимально близких к реальным условиям заказчиков, и при этом максимальное открытое.

На какой площадке это делать? Они может быть независимой, например, на базе отраслевой АНО, или на базе интегратора.

Интегратор поможет убедить заказчика, что переход на российскую продукцию будет безболезненным. Он сможет осуществить тщательное пилотирование, провести функциональное и нагрузочное тестирование, замечает Алексей Пархоментко.

Но в любом случае все должно быть публично, это будет способствовать прозрачности отрасли и процессов импортозамещения.

Иными словами, требования к работоспособности российских решений очень жесткие. Но еще более жесткие требования - к скорости получения коммерческой отдачи от российской разработки.

Они должны выстреливать, образно говоря, с первого проекта. На разработку требуются большие инвестиции, инвесторы ожидают быстрой отдачи, но обороты молодых инновационных российских компаний несопоставимы с затратами на разработку, поясняет Ренат Юсупов.

В отличие от глобальных зарубежных вендоров, которые могут вести несколько новых проектов, из которых только один «выстрелит», наши не имеют права на ошибку – они должны предельно точно угадать массовые потребности рынка.

Финансовый вопрос для наших начинающих инновационных компаний, пожалуй, наиболее острый. Максим Копосов вспоминает, как компании, получившие в 2016 г. поддержку в рамках ПП №109, при расчете бизнес-плана опирались на план гарантированных закупок отечественной микроэлектроники 2016 г., подписанный председателем правительства, который позже был признан невыполненным. В частности, там планировались существенные закупки по линии МВД. Но в конце 2017 г. в МВД РФ поменялось руководство, отвечающее за ИТ, и запланированные ранее закупки были отложены. А предприятия микроэлектроники, опиравшиеся в своих коммерческих планах именно на эти закупки, оказались в ситуации, когда им грозят штрафы или судебные разбирательства за невыполнение запланированных показателей.

Но кто будет инвестировать в развитие этих молодых компаний, если коммерческого рынка для их продукции в РФ не видно? Рынок ведь уже занят, причем, теми, у которых нет таких проблем с «дорогими» деньгами, как у наших компаний? А у тебя нет никаких преференций в формирования рынка, и как ты этот бизнес-план выполнишь? Во что тогда инвестировать? По сотому разу - в те же продукты, которые сегодня пользуются устойчивым спросом? Мы это видим по заявкам в реестр российского телеком-оборудования. А где же тогда развитие, движение по новым направлениям? С такой стратегией мы из вечно догоняющих в лидеры не перейдем, а большинство перспективных российских стартапов будут по-прежнему менять юрисдикцию, задается вопросом Светлана Аппалонова.

Например, всем понятно, что одно из крупнейших направлений развития связи – технологии связи 5G.

Как можно под 5G требовать внебюджетное финансирование в таком же объеме, что и бюджетное, и выполнение бизнес-плана, когда сегодня вообще непонятно, каким будет этот рынок в РФ? - недоумевает эксперт.

Действительно, судьбы мировых сетей 5G решаются уже сегодня, и решаются они в исследовательских лабораториях, на площадках пилотных проектов и в международных центрах стандартизации. Всем этим, в первую очередь, занимаются государства, заинтересованные в том, чтобы их национальные технологии и продукты оказались мировыми лидерами, а вовсе не только бизнес, которого интересует финансовая выгода.

Конечно, есть бизнес-конфигурации типа предприятий «Ростеха», которые, в том числе, решают задачи создания инновационных продуктов для открытого коммерческого рынка. Но как в эту картину мира вписываются начинающие компании с высокоинтеллектуальным потенциалом и здоровыми бизнес-амбициями, которые находятся вне регулируемого пространства разработчиков?

Максим Копосов видит решение: в стране есть огромное количество оборонных заводов, оставшихся от СССР и не так давно прошедших переоснащение. Сегодня перед ними поставлена задача выпуска гражданской продукции, и они вынуждены учиться работать в рыночных условиях.

Залогом успешного освоения производства на отечественных заводах, на наш взгляд, является конструирование изделия в тесном контакте с заводом, ориентация на доступные или легко докупаемые заводом технологии, а не бездумное копирование зарубежных решений, изначально рассчитанных на гигантские тиражи, уверен эксперт.

Однако понятно, что для реализации этой модели российский разработчик должен сформировать собственный научно-технический и технологический задел. Но на такие задачи мало у кого есть силы и главное – финансовые средства для обеспечения длительных циклов R&D проектов.

Страна оказалась в очень странном положении. Мы фактически обладаем очень большим интеллектуальным запасом прочности, который позволяет нам порождать свои продукты, начиная с самого нижнего уровня: от микроконтроллеров, микропроцессоров и операционных систем до разнообразного прикладного ПО. И мы сильно отстали по разным причинам. В результате сегодня пытаемся изо всех сил, хоть как–то, хоть где-то, но догнать лидеров. А вариантов-то не очень много. Либо изобретать прорывные технологии, которыми, по сути, в государстве никто особо не занимается, потому что при нынешних объемах вложения средств в НИОКР и практические прорывные разработки это крайне сложно сделать. Либо это маленькие стартапы, команды единомышленников, которые рождают микро-идею и сопутствующий микро-бизнес, размышляет Вячеслав Савлюк.

Получается замкнутый круг: настоящей отечественной продукции мало и она дорогая, потому что нужен массовый сбыт. Но российские клиенты боятся переходить на отечественную продукцию, что не дает возможности развиваться инновационным стартапам. Государство сегодня решило разорвать этот замкнутый круг в точке сбыта. Действительно, формирование рынка сбыта – это «ахилессова пята» импортозамещения в российском хайтеке.

Полный цикл создания радиоэлектронной аппаратуры: возможности и барьеры

Классическая локализация зарубежной продукции в нынешних геополитических условиях окончательно ставит крест на былых надеждах на технологический прорыв на «плечах» глобальных ИКТ-лидеров.

Это было условное импортозамещение и подразумевало локализацию в России только некоторых операций: сборка, в лучшем случае прошивка. Сегодня императив государства поменялся, в фокусе – идея Made in Russia, говорит Ренат Юсупов из Kraftway

Василий Шпак, директор департамента радиоэлектронной промышленности Минпромторга России, поясняет:

Один из ключевых векторов современного экономического развития – вектор развития электроники. Все передовые промышленные веяния: альтернативная энергетика, беспилотные технологии, сети связи 5G, роботизация и прочие, - могут быть реализованы только на базе электроники и при соответствующем уровне развития электроники. Фактически это один из главных аспектов научно-технического развития страны. Нынешние геополитические риски заставляют стремиться к тому, чтобы вся технологическая цепочка создания радиоэлектронной аппаратуры (РЭА) находилась внутри страны, обеспечивая доступность технологий, необходимых для создания и развития передовой радиоэлектронной продукции.

Полная технологическая цепочка в электронике представляет собой набор технологических переделов, каждый из которых соответствует определенной глубине локализованного производства, то есть происходящего на территории РФ.

Понятно, что не все технологии у нас есть. Но там, где они есть, будем требовать, чтобы в максимальной степени все было произведено внутри страны. А в отношении того, чего пока нет, будем идти по этапам, сосредоточиваться на том, чтобы новые технологические переделы у нас появились. Так, сейчас у нас нет микроэлектронных фабрик самых передовых технологических уровней. Значит, мы будем их создавать. А потом будем требовать от продукции российского происхождения использовать ту электронную компонентную базу (ЭКБ), которая производится на этих фабриках, подчеркивает Василий Шпак.

Иными словами, сегодня, как говорят в отраслевом министерстве, борьба идет не за локализацию и не за импортозамещение, а за создание новой интеллектуальной собственности: ЭКБ (микросхемы), процессоры, платы, контроллеры, узлы и т.д., готовые электронные изделия, а также рынка для них. Замах, надо сказать, гораздо круче, чем предыдущая идея импортозамещения, поэтому уровень актуальных проблем и задач, настоятельно требующих решения, только увеличился. Но суть осталась прежней – создать мощную индустрию производства разнообразной отечественной электронной продукции и оперативно насыщать ею чувствительные к импорту сегменты рынка и виды оборудования.

«Первые ласточки» отечественной электроники – процессоры – вышли на рынок. Однако у мира микроэлектроники специфические законы. Один из ключевых – закон масштаба: для коммерческой устойчивости и развития требуются большие и очень большие объемы продаж.

Производить ЭКБ выгодно только огромными партиями: десятками, сотнями тысяч штук, потому что они производятся из микроэлектронных пластин, что подразумевает сложный длительный дорогой техпроцесс. Продавать приходится огромное количество за небольшие деньги с минимальной маржой, но при больших объемах выпуска удается неплохо зарабатывать, рассказывает Ренат Юсупов.

Российская микроэлектроника: путь к серии

Российских процессоров немало. На вторую половину 2020 г. запланировано серийное производство процессоров «Эльбрус-8СВ», который отличается повышенной до 1,5 ГГц тактовой частотой ядер, поддержкой оперативной памяти DDR4-2400 (с коррекцией ошибок) объемом до 64 Гб на процессор и заметным ростом общей производительности. А в будущем году должны завершиться опытно-конструкторские работы по микропроцессорам следующего поколения «Эльбрус-16С», их серийное производство начнется в 2022 году. Поскольку они спроектированы по техпроцессу 16 нм, производство, скорее всего, будет осуществляться на фабрике TSMC на Тайване.

Серверная материнская плата для серверов Эльбрус-804СВ с 8-ядерными микропроцессорами «Эльбрус-8СВ»

В конце 2019 года специалисты ФГУ ФНЦ НИИСИ РАН должны были передать заказчику полностью готовый для установки двухъядерный 64-битный микропроцессор, работающий на техпроцессе 28 нм. Этот чип общего назначения с частотой 1,3 ГГц с встроенным 3D-видеоядром, получивший обозначение 1890ВМ118, имеет архитектуру КОМДИВ, которая хорошо совмещается с MIPS64. Он ориентирован на применение в малогабаритных высокопроизводительных бортовых вычислительных машинах.

Схема процессора 1890ВМ118 на базе архитектуры КОМДИВ

Без сомнения, вся ИТ-отрасль РФ следит за «состоянием здоровья» процессоров семейства «Байкал» и команды «Байкал электроникс». В феврале госкорпорация «Росатом» подписала соглашение с «Байкал электроникс», а также с «Депо электроникс» и «Русбитех-астра», разработчиком российских ОС специального назначения, о создании рабочей станции на основе микропроцессора Baikal-M (BE-M1000). Он был представлен прошлой осенью.

Процессор Baikal-M основан на архитектуре ARM и выполнен по технологии 28 нм. Это система на кристалле, в основе которой - восемь 64-битных ядер ARM Cortex-A57 (ARMv8-A) с поддержкой векторных расширений NEON и восьмиядерный графический процессор Mali-T628 (MP8) с аппаратным ускорением воспроизведения видео в форматах H.264/H.265.

Компьютер, предназначенный для атомной отрасли, получит не только отечественный процессор, но и материнские платы в формате mini-ITX. Кроме того, для этой станции будет разработана программная платформа.

Стоит отметить, что в конце прошлого года Минпромторг выделил «Депо» субсидию в 351 млн. руб., которая должна поддержать высокие темпы разработки устройств на отечественных процессорах. В частности, до конца 2023 г. планируется разработать отказоустойчивые унифицированные СХД. Кроме того, платы с процессорами Baikal-M переданы для разработки компаниям «Аквариус», «Т-Платформы», «Открытая мобильная платформа» (разработчик мобильной ОС «Аврора»), «Базальт СПО» (разработчик ОС Alt Linux).

Однако, помимо, собственно, производства микропроцессора, для его полноценной «серийной жизни» требуется еще ряд существенных элементов, например, удобные средства поддержки дизайна сторонних разработчиков. Ренат Юсупов из Kraftway полагает, что для команды «Байкала» стало некоторым испытанием необходимость оперативной передачи документации на процессор отечественным разработчикам: «Акварирус», «Депо», Kraftway и т.д., которые решили проектировать свои системные платы на новом процессоре.

Еще более сложной проблемой является отсутствие у новоиспеченных процессоров системы сборки BIOS, программы инициализации.

По факту инициализацией, отладкой, запуском каждой платы вынуждены заниматься специалисты «Эльбруса», а их ограниченное количество. Им еще предстоит написать программу инициализации, чтобы затем можно было осуществлять прошивку плат на производстве. Это очень непростая задача. Тем более, под «Эльбрус», чья архитектура не так широко известна, как, например, Intel, поясняет Юсупов.

Иными словами, вокруг отечественных процессоров еще не сложилась экосистема разработки. Еще только должны появиться дизайнеры, специализирующиеся на данной отечественной архитектуре, специалисты, которые умеют писать для нее BIOS и т.д., то есть все то сообщество специалистов, которое глобальный производитель процессоров собирал, обучал и поддерживал десятилетиями.

Процессор – это только начало пути

Помимо процессора, в готовом компьютерном устройстве есть еще немалое количество элементов, которые, по идее, также должны быть разработаны в России: диски, сетевые контроллеры, RAID-контроллеры, USB-хабы, аудио-кодеки и т.д. Первостепенная задача – российский процессор – двигается. Kraftway занялся контроллерами дисков: выпущено самое первое устройство, впереди – весь путь развития данного направления. По идее, остальными элементами устройств вычтехники тоже должен кто-то заняться. Новостей в этой части пока не слышно, зато регулярно приходят сообщения об очередных уязвимостях, например, промышленного контроллера или сетевого оборудования…

Если говорить о разработке плат и их производстве в России, придется заняться материалами для этих плат. Утрачены даже технологии создания текстолита - искусственного материала, многослойного стекловолокна, которое используется для создания диэлектрического основания печатной платы.

Базовые материалы для производства печатных плат

Кроме того, само производство плат у нас находится в весьма слабом состоянии, отмечает Ренат Юсупов: оно поддерживает, в основном, платы с низкими уровнями точности. Этот параметр - точность изготовления печатных плат - определяет основные параметры элементов печатной платы: минимальная ширина проводников, минимальный зазор между элементами проводящего рисунка (все это выполнено из меди) и др.

Действующий ныне ГОСТ 23.751-86 предусматривает пять классов точности печатных плат (пятый – высший), и в конструкторской документации на печатную плату всегда содержится указание на соответствующий класс, который всегда связан с конкретным производством. Так вот, по оценке Юсупова, сегодняшние российские предприятия в массе своей способны обеспечить классы точности 1–3. Максимальная точность, соответствующая пятому классу, - 0,1 мм, если говорить о ширине проводника в зазоре. А в мире основное количество микроэлектроники - примерно 80%,- производится по шестому классу (за рубежом принята другая система классов точности), что подразумевает требование к данному параметру - 0,05 мм.

Классы точности производства печатных плат по ГОСТ

Классы точности производства печатных плат, принятые за рубежом

Если речь идет именно о массовых разработках готовой продукции на базе отечественной микроэлектроники, требуется развитие сети дизайн-центров, в которых будет идти проектирование ЭКБ и РЭА в соответствии с российскими технологиями и реалиями. А это означает подготовку специалистов: дизайнеров, разработчиков, конструкторов по каждому направлению. Их нужно не только обучить, но и дать им в руки необходимое ПО для разработки, в первую очередь, САПР микроэлектроники. Задача создания собственных САПР давно ставится специалистами отрасли. Можно рассчитывать, что работа над такими инструментами начнется?

Вишенка на торте – российские микроэлектронные фабрики. Минпромторг обещает, что к 2024 г. будет в РФ будет построена фабрика для производства по технологии 28 нм. Светлана Аппалонова обращает внимание на опыт Китая: развитие и расширение рынков сбыта является стратегической задачей китайского правительства в течение последних 30 лет. Освоив производство конечной ИКТ-продукции, Китай приступил к переходу на собственную ЭКБ и при этом планомерно увеличивает долю собственного, а не контрактного производства, в общем объеме китайского производства ИКТ-продукции.

Думаю, надо начинать не с фабрики. Важно иметь собственные компетенции и наработки, чтобы не случилось, как с Китаем: США в рамках санкций запретили поставки определенных видов американских чипов в Китай, и компания Huawei не могла поставлять 90% своего сетевого оборудования с мая по сентябрь. Но у них был задел, чтобы переходить на альтернативные китайские решения. По моему мнению, упор нужно делать, в первую очередь, на дизайн-центры, полагает она.

При этом растущая сеть дизайн-центров, по-видимому, должна частично субсидироваться государством, ведь на начальном этапе цена их работы, конечно, будет выше, чем у зарубежных конкурентов. Некоторые эксперты высказывают мнение, что предоставлять субсидии следует не дизайн-центрам, а самому верхнему уровня – заказчикам готовой продукции, чтобы стимулировать их покупать российское и тем самым помогать дизайн-центрам.

Получается, что должна быть выстроена сбалансированная система мер стимулирования и мотивации, которые пронизывают всю отрасль: от дизайн-центров электроники до заказчиков. При этом все участники процесса должны иметь серьезный запас терпения – в один прыжок в состояние полностью российского хайтека не запрыгнуть.

Эволюционное движение в мир отечественных ИКТ

Идея максимально быстрого перехода на отечественную продукцию, безусловно, правильная. Но она не может быть реализована в лоб: взять и запретить с завтрашнего дня использовать иностранное. Российского ведь нет. Мы сегодня не сможем собрать ни один компьютер полностью из российских компонентов или использовать российское ПО, которое мы проверили полностью, от начала и до конца. К примеру, компания «1С» сертифицировала свой программный продукт по уровню «Совершенно секретно» три года. Ни один рынок не выдержит таких темпов проверок. Если же мы все же поставим жесткий забор обязательных проверок отбросим себя, как минимум, на 2-3 года назад. Тогда все, что мы сможем использовать здесь, будут не новинки ИТ, а довольно устаревшие истории, говорит Вячеслав Савлюк.

Мы за то, чтобы наша страна обладала технологиями – разработанными тут или купленными, если того требует ситуация, при тесном коммерческом взаимодействии с другими странами, говорит Максим Копосов.

Путь оптимальной эволюции в мир отечественной электронной продукции выстраивается вокруг продуманной системы приоритетов. Светлана Аппалонова уверена:

Начинать надо с ключевых модулей - тех, которые определяют функционал. Потому что мы можем делать платы управления вентилятором, и мы можем делать корпуса. Но когда вам завтра перестанут поставлять микросхемы, ваши корпуса можете ставить куда угодно. А если у вас есть свои микросхемы управления, то с корпусами как-нибудь разберемся.

Вячеслав Савлюк относит к разряду первоприоритетных мероприятия, связанные с рисками ИБ. Специалисты говорят, что ФСТЭК активно работает над базой актуальных угроз. На этот год запланирована большая совместная работа над совершенствованием нормативной базы в сотрудничестве с различными государственными и негосударственными службами.

Первое - контролировать то, что уже куплено. Второе - сертифицировать то, что покупается для КИИ. Причем, сертифицировать быстро и качественно. Для этого придется наращивать ресурсы, которые занимаются анализом состояния оборудования, контролируют отсутствие закладок, определяют техусловия для эксплуатации оборудования и т.д. Все боятся одного: что мы, опустив «железный занавес» отказа от иностранного, сами себя отбросим на много лет назад, не сможем покупать современную продукцию. Поэтому опускают его очень-очень медленно, прогнозирует Вячеслав Савлюк.

Как именно это происходит, можно видеть на примере процессов модернизации нормативной базы. Существенная их часть происходит в виде подковерной борьбы.

Что происходит под ковром?

Формирование большого рынка сбыта для отечественной продукции начато с госсектора, что логично, ведь эта область поддается регулированию и, кроме того, занимает около 30% рынка РФ. Правда, это, напомним, зона влияния зарубежных вендоров, а значит, территория реальной рыночной битвы.

По словам Василия Шпака, до конца года планируется ввести некоторые запреты для импорта на регулируемых рынках. В русле этой задачи Минпромторг начал мониторинг закупок товаров, работ, услуг, которые включены в перечень РЭА министерства, с целью получения детальных данных о том, что именно в конкретном оборудовании российское, а что импортное. Официальная статистика такого вида в нашей стране никогда не велась.

Фактически речь идет о конкретных преференциях для российского, критериях отбора претендентов на получение преференций и методах стимулирования клиентов к закупкам российского. Предстоит серьезно переработать существующую нормативную базу, поскольку она создавалась под старые цели классической локализации и импортозамещения:

• Изменился сам предмет регулирования – отечественная продукция. Требуется актуальное определение, соответствующее нынешним целям государства;
• Изменились цели и задачи процессов регулирования. Необходимо скорректировать задачи отбора продукции, отвечающие целям ускоренной и массовой разработки новых видов российского оборудования;

Изменение параметров госрегулирования – серьезнейший процесс. До сих пор идет процесс обсуждения поправок в ключевой документ – ПП N №878 от 10.07.2019, описывающего меры стимулирования производства радиоэлектронной продукции на территории Российской Федерации при осуществлении закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд.

Участники рынка поделились с TAdviser своими представлениями о методах решения самых наболевших проблем, связанных с развитием отечественной продукции.

Корректировки ФЗ-223

Локомотивом изменений могли бы стать не государственные ведомства и учреждения, а компании с госучастием, так как на них приходится гораздо больший объем рынка, чем на госзакупки, полагают специалисты, с которыми пообщался TAdviser. Большинство из них разработали собственные дорожные карты импортозамещения, которые, однако, не распространяются на многочисленных «дочек» госкомпаний. К тому же основное целеполагание для них – минимизация рисков в условиях возможных санкций, что зачастую принимает вид вендорозамещения: меняем американское на китайское. К тому же, отсутствует реальная ответственность юридических и должностных лиц за невыполнение и нарушение требований нормативных актов, предусматривающих приоритетные закупки оборудования российского происхождения, подчеркивает Светлана Аппалонова.

По ее мнению, в нынешних условиях, когда в закупках для объектов критической инфраструктуры доминирует оборудование стран НАТО, необходимо отдельно детализировать перечень продукции, необходимой для защиты существенных интересов безопасности РФ. В него, по мнению эксперта, должны войти, в частности, СХД, вычислительная техника, оборудование для телекоммуникаций и система АСУ ТП. Для продукции из такого перечня установить ограничения/запрет иностранных товаров на российском рынке. Это позволяют статьи XX и XXI ГАТТ1994, и такой возможностью успешно пользуются другие страны, например США.

Максим Копосов отмечает также несомненную пользу от появления ПП №1746, которое ввело запрет на использование иностранных СХД для закупок по 44-ФЗ.

Хотелось бы, чтобы подобные постановления были распространены, в том числе, на закупки по 223-ФЗ. Имеет смысл подобные требования распространить и на серверы. Насколько мне известно, соответствующая нормативно-правовая база прорабатывается, говорит он.

Иван Банцов, правда, замечает, что соответствующие требования сформулированы так, что с помощью толковых юристов их вполне можно обойти:

Требования к закупке программных и аппаратных средств, а также способов финансирования настолько детальны, что выбор путей обхода введенных ограничений – это лишь вопрос внимательного изучения документации.

Отечественная продукция – что это?

Сегодня, как справедливо отмечают эксперты, для того чтобы стать отечественным, оборудованию достаточно оказаться в соответствующем реестре, что, собственно, и порождает те негативные процессы «мимикрии» под отечественное, которые мы наблюдаем сегодня. Как выйти из этой ситуации?

Вячеслав Савлюк, например, полагает, что следует отделить процесс ведения реестра от процедуры признания продукции отечественной, которую можно осуществлять в виде сертификации. Однако у рынка есть возражения – нередко центры сертификации, функционирующие на коммерческой основе, становятся участниками тех же самых процессов «мимикрии».

Само по себе понятие «отечественный продукт» - простое, если не наделять его дополнительными смыслами. Я считаю, что к отечественной продукции относится то, что разработано и произведено в России, говорит Максим Копосов.

Он отмечает также, что постановлением правительства закреплено специальное обозначение для микропроцессоров такого производства – интегральная схема первого уровня. Кроме того, к отечественной продукции относится то, что разработано в России и произведено за границей в случае отсутствия возможности произвести в России. В случае микропроцессоров это называют «интегральной схемой второго уровня».

Считаю необходимым ввести такую терминологию для СХД, серверов, телекоммуникационного оборудования, говорит Копосов.

Действительно, понятия «Разработано в России» и «Произведено в России» в рамках устаревшей концепции были неразличимы с точки зрения нормативной базы, а в русле актуальных представлений государства их необходимо различать. Так, ПП №719 описывает в качестве ключевого требования к продукции подтверждение факта ее производства на территории РФ.

Разве это не правовая база локализации? Ведь локализация – это и есть некоторый производственный процесс на территории страны. Это и происходит в настоящее время, говорит Аппалонова.

Второй важнейший момент поддержки именно стратегии локализации в данном документе – требование того, чтобы производитель оборудования был налоговым резидентом одной из стран ЕАЭС. Этот резидент, к слову, может оказаться и стопроцентной «дочкой» транснациональной корпорации.

По оценкам Аппалоновой, именно эта правовая лазейка открывает широкие возможности для легальной доставки на наш рынок «переклееного» оборудования через страны ЕАЭС.

В декабре 2019 года ФАС даже выпустила специальное разъяснение по ПП №925, что на российском рынке всем товарам из ЕАЭС должны предоставляться равные условия с российскими товарами. И это при том, что на сегодняшний день с ЕАЭС по ИКТ-отрасли не согласованы критерии, что такое национальный товар. То есть оттуда может идти, что угодно, с какими угодно шильдиками, и мы должны им предоставлять такой же благоприятный доступ, как отечественному оборудованию, говорит она.

И резюмирует: по факту для ИКТ Постановление ПП №719 - это исключительно про локализацию, с минимальной долей отечественной добавленной стоимости в продукции.

Дело в том, что, если в реестр попадают, как отечественная продукция, так и продукция дочек глобальных вендоров, то и те и другие будут иметь одинаковые преференции. То есть status quo сохраняется, подчеркивает она.

Изначальный смысл появления стран ЕАЭС в нормативной базе понятен – речь идет о формировании единого крупного рынка сбыта высокотехнологичной продукции и поддержке ИТ-отраслей в каждой стране содружества. Эту идею необходимо сохранить, но не мешать в одну кучу технологии и рынки сбыта, а, наоборот, разделить разработку и производство: производитель – российская компания, а производство может осуществляться на территории одной из стран ЕАЭС, где это выгодно по экономическим или логистическим соображениям.

Тогда у каждой из стран ЕАЭС появится стимул развивать дальше свои технологии, в соответствии с текущим уровнем технологического развития, и в целом поднимать общий технологический уровень всей зоны ЕАЭС, а снижение издержек при производстве повысит ценовую конкурентоспособность продукции ЕАЭС. В отличие от сегодняшнего дня, когда мы создаем режим максимального благоприятствования для иностранцев и тем самым губим развитие собственных разработок и производства, подчеркивает Аппалонова.

По ее мнению, необходимо заменить термин «продукция, произведенная на территории РФ» на продукцию российского происхождения.

А по мнению Владимира Степанова, система присвоения статуса российской продукции «Произведено в России» уже сложилась и, может быть, требует только тонкой настройки.

А с локализованной продукцией все намного сложнее. Часто на практике возникают проблемы при указании страны происхождения «Россия». Но если техника собрана на российском предприятии, не писать же, что это Китай? Поэтому, по нашему мнению, следует ввести категорию «Собрано в России». Но такая продукция должна рассматриваться как конкурирующая с импортной, и, естественно, не должна претендовать на преференции, как отечественная, говорит эксперт.

Процедура признания продукции отечественной: битва за реестр

Сегодня инструмент признания отечественным – внесение в реестр. Таких реестров сегодня два. Первый – реестр телекоммуникационного оборудования российского происхождения (ТОРП). Его создание уходит в начало «десятых», когда по инициативе тогдашнего премьер-министра В. Путина начались работы по формированию критериев отечественного телекоммуникационного оборудования. Функции поддержки реестра ТОРП осуществляет сегодня ФГУП «МКБ Электрон».

Владимир Иванчук, и.о. генерального директора «МКБ Электрон», рассказывает, что критерии соответствия статусу отечественного предполагают более 50% контроля в организации со стороны российских резидентов, а также владение исходными кодами, конструкторской документацией, технологией в объеме, достаточном для дальнейшей самостоятельной модернизации и развития.

Критерии статуса ТОРП направлены на селектирование российских разработок с целью их дальнейшей поддержки и развития. Действующая формула расчета уровня локализации статуса ТОРП сфокусирована на производственных операциях. Для достижения порогового значения требует производить на территории РФ автоматизированный монтаж ЭКБ на ключевые печатные платы, изготавливать большинство корпусных и прочих деталей, производить заливку программного обеспечения и тестирование оборудования, подчеркивает Владимир Иванчук.

При этом в требованиях учитывается специфика настоящего момента – отсутствие большого числа российских ключевых модулей и ЭКБ.

Мы понимали, что если того или иного модуля вообще не существует в виде российской продукции, то не имеет смысла требовать его наличия от заявителя – тогда никто не попадет в реестр. Но по мере появления российских модулей и ключевых компонентов будем пересматривать минимально необходимый уровень локализации для включения в реестр ТОРП, поясняет Иванчук.

По мнению Светланы Аппалоновой, это эффективный механизм:

Главное - владение технологиями, обеспечивающими возможность собственного развития. Нельзя директивно заставлять использовать, например, только российскую ЭКБ, чтобы оборудование попало в реестр. В результате мы можем получить реестр оборудования, которое невозможно будет продать. Сегодня разрабатывается новый подход к расчету уровня локализации, который будет давать дополнительные баллы за использование российской ЭКБ и процент собственных разработок по отношению к купленным зарубежным лицензиям. И самое главное, предлагается, что эти дополнительные баллы будут давать дополнительные ценовые преференции в закупочных процедурах.

Владимир Иванчук рассказывает, что к настоящему моменту статус ТОРП получили более 300 наименований телекоммуникационного оборудования:

Их спектр закрывает практически все сегменты телеком-оборудования: от магистрального сегмента DWDM и граничных маршрутизаторов до систем радиосвязи, передатчиков цифрового телевидения и систем управления сетями.

В большинстве сегментов присутствует не менее двух российских производителей. В таких массовых сегментах, как коммутаторы и маршрутизаторы, уже создалась серьезная внутренняя конкуренция между российским производителями. Только в области сотовой связи сложившаяся олигополия глобальных вендоров полностью закрывает рынок для отечественных производителей. Необходимы кардинальные административно-технические мероприятия, дополняет рассказ коллеги Светлана Аппалонова.

Для вычислительной техники сегодня работает Единый реестр радиоэлектронной продукции (РЭП), который включает ТОРП в качестве составной части. При этом эти две составные части живут по совершенно различным правилам: реестр ТОРП – по своим, а реестр РЭП, созданный в прошлом году, руководствуется требованиями, определенным в ПП №719.

Очевидно, что такое «двоевластие» не несет никакой пользы сегменту отечественной продукции в целом. Зато открывает возможности для различного манипулирования. Например, Светлана Аппалонова рассказывает, что в реестре РЭП вдруг обнаруживалось такое телеком-оборудование, которое по критериям ТОРП точно не смогло бы получить статус продукции российского происхождения.

В свою очередь, экспертный совет реестра ТОРП некоторые обвиняют в слишком жестких требованиях к претендентам на признание отечественным, которые не позволяют наладить массовый приток в реестр остро необходимого стране оборудования.

Иными словами, идет острейшая подковерная борьба за то, как будет выглядеть новое определение отечественной хайтек-продукции и обновленные критерии «отечественности», а также за право проводить экспертизу. Ставки в этой войне высоки, как и цена ошибки, что показывает предыдущая история локализованного импортозамещения.

Принципы стимулирования: как полюбить отечественное

Стимулирующая роль нормативной базы – еще один аспект войны «старого» и «нового» мира – последний в коридорах власти иногда называют «Локализация 2.0», подчеркивая тем самым отказ предыдущего толкования слова «локализация», неразрывно связанного с зарубежными вендорами, и переход к новой интерпретации: локализация как неуклонное повышение доли российских модулей и компонент в составе конечной продукции.

Повышение доли – это процесс. Как увеличить его динамику? Участники рынка сформулировали ряд советов:

• Преференции в конкурсах тому российскому оборудованию, в котором используется больший процент отечественной ЭКБ;
• Создание внутренней конкуренции между российскими продуктами с ограничением доступа на рынок иностранной продукции, где это возможно;
• Устранить неравные условия, в первую очередь, финансовые, в которых находятся российские команды, по сравнению с транснациональными корпорациями, на тех рынках, где невозможно обеспечить запрет на допуск иностранной продукции;
• Создание новых отечественных продуктов, конкурентоспособных на внешних рынках.

На глобальном уровне, по сути, происходит конкуренция мер поддержки разными государствами своих компаний. Чтобы выступать в этой «весовой категории», компаниям необходимо доводить свои продукты до мирового уровня. Ускорить этот процесс за счет активного тестирования и обкатки продуктов на внутреннем рынке, где обеспечивается режим наибольшего благоприятствования. В то же время, меры поддержки не должны расхолаживать творцов российской продукции.

Василий Шпак образно характеризует методы государства как «кнут и пряник».

Мотивация для российского рынка: кнут или пряник?

Мое личное мнение: никакими кнутами заставить коммерческую организацию начать производить высокие технологии невозможно. Должна сформироваться такая рыночная обстановка, чтобы коммерческие организации были заинтересованы инвестировать в свою разработку с последующей возможностью успешно продавать продукт. А для этого в нужных точках должны быть ограничения, может быть, даже более жесткие, чем есть сегодня. И серьезное глубокое локальное производство для этого необходимо: это и рабочие места, и научные кадры, и определенные полигоны для разработок и т.д. Не имея этого внутри своей страны, мы все чаще будем сталкиваться с тем, что молодые люди, закончившие вуз, с хорошим образованием и здоровыми амбициями, будут уезжать туда, где смогут самореализоваться. Локализация разработок и производства без перспективы завтрашнего дня становится идеей-однодневкой, говорит Иван Банцов.

Вячеслав Cавлюк и Павел Мацкевич отмечают большое позитивное значение финансовых программ поддержки российских компаний.

И, конечно, надо видеть впереди какую-то звездную цель. Что было хорошо в Советском Союзе, так это то, что там у каждого была цель – догнать и перегнать, сделать лучше, вырваться вперед. А сейчас приходится воспитывать это искусственным образом. В маленьких компаниях это получается неплохо, а вот с ростом предприятия становится крайне сложно: сильного внутреннего стержня нет, осталась задача заработать, говорит Савлюк.

Все эксперты единодушно говорят о необходимости поддерживать компании молодые, но амбициозные в инновационном отношении. Вячеслав Савлюк говорит об этом так:

Не надо переписывать чужое. Нужно научиться его использовать и параллельно научиться создавать свое – то, что будет развивать и наращивать имеющийся функционал и производительность.

Очень вредно делать вид, что вот это переписанное – своя разработка. Государству нужно набраться смелости и сказать: это чужое, это не наше, добавляет Павел Мацкевич.

А еще государству стоит принимать более действенное участие в деле становления отечественных разработок мирового уровня, чем только отраслевое регулирование, полагает Алексей Пархоменко:

Если мы посмотрим, как развиваются достаточно молодые с глобальным замахом, типа детищ Илона Маска, то обнаружим постоянные споры о том, сколько ему платит правительство за космические программы. У китайских телекоммуникационных компаний из числа мировых лидеров основным заказчиком является правительство Китая. На очень зрелом рынке с высокой конкуренцией, какой является ИКТ-отрасль, вряд ли можно обойтись без прямой или опосредованной поддержки государством отечественных производителей.

Жизнь меняется. Надо быстро меняться самим. Может быть, не стоит зарегулировывать все процессы до предела законодательно? Потому что чем больше заборчиков мы настроим, тем сложнее будет между ними бежать. Пусть будет открытая дорога: бежим, куда хотим. Потом заберем тех, кто забежит дальше всех, размышляет Вячеслав Савлюк.

Государству нужна смена парадигмы: из догоняющих в лидеры, что подразумевает работу на опережение. Внедрению собственных прорывных технологий могут помочь национальные проекты при условии разработки правильной стратегии реализации, нормативной базы и национальных стандартов для них. Далее поступать так же, как это делают глобальные лидеры: продавливать через международные организации свои стандарты как международные, уверена Светлана Аппалонова.

А в целом, пора переходить от войны миров к конструктивному развитию. Главный вывод, который делают все без исключения опрошенные TAdviser ИТ-эксперты, звучит просто: нужно быстрее завершать разворот в эту сторону и приступать к активному движению. Промедление – вариант стагнации – работает против развития отечественных творческих и бизнес-сил.

См. также

• Импортозамещение в России

• Импортозамещение информационных технологий в России

• Главные проблемы и препятствия импортозамещения ИТ в России

• Импортозамещение вычислительной техники и микроэлектроники

• Василий Шпак, Минпромторг: «Мы должны обеспечить доминирование отечественного ИКТ-оборудования на рынке РФ»